Отправлено: 11.01.10 08:22. Заголовок: Храни меня в сердце |Snape - Evans|

# Дата: июнь 1978 года, вечер.
# Место: старая пустая детская площадка, на которой много лет назад две девочки качались на качелях, а из-за кустов за ними наблюдал худенький черноволосый мальчик. Мальчик вырос. Девочки, соответственно - тоже.
# Участники: Северус Снейп & Лили Эванс.
# События: любовь и смерть.
# Примечания: стоит пояснить для общественности, что вся эта затея изначально была жуткой травой.
Поэтому, в роли Снейпа - совсем не тот, о ком вы все сейчас подумали. Да, я доверяю этот аккаунт единственному человеку, которому вообще могу его доверить. xDD
S. Snape - Ray
L. Evans - Melany, она же Лавгуд.
даже не спрашивайте, что мы курили.

 Отправлено: 11.01.10 10:18. Заголовок: Счастливые часов не ..

Счастливые часов не наблюдают. Оно и понятно – ценные вещи положено доверять камерам хранения, в противном случае велик риск, ваши часы – не успеете глазом моргнуть, сопрет какая-нибудь в меру несчастная, но неизменно пронырливая личность; время – единственная мировая ценность, которую невозможно вернуть решением суда. Часы необходимо беречь, иначе часы превращаются в минуты, где минуты – там пара секунд до смертного одра. Забудьте о часах, просто живите. Лучше сгореть в один миг, чем следить за вечностью по стрелкам хронометра – это, право слово, скучно, знаете ли. Северус Снейп за часами не следил никогда; к настенным, наручным, песочным, биологическим равнодушный с рождения, он привык бесконечно опаздывать – приходить не к месту, а уходить, конечно, не ко времени. Нет, Снейп не опаздывал на занятия, ровно пунктуальный в любой ситуации молодой волшебник посещал занятия в срок, присутствовал на обедах, завтраках, ужинах, помнил часы закрытия библиотеки и никогда не задерживался в классах дольше установленного правилами; Северус Снейп опаздывал жить. Жить, как это бывает с прочими – веселиться, радоваться, совершенно по-детски пить огневики в компании так называемых друзей и самих друзей заводить тоже опаздывал. А вот терять получалось отменнейше. Лили Эванс он потерял давно, потерял на веки и – что самое удивительное – смирился, принял как факт, старая рана затянулась, свежая рубцовая ткань, оставаясь неприятно розой, все же разучилась болеть, лишь изредка позволяя себе какую-то сбивчивую, аритмичную пульсацию, стоило рыжеволосой гриффиндорке случайно оказаться рядом. И не посмотреть на Снейпа даже, хотя бы дышать одним воздухом. Да, Северус Снейп потерял Лили Эванс, привык, смирился; больше не видел трагедии. Больше Северус Снейп не видел вообще ничего, потому что его часы – те самые, за которыми не позволено наблюдать счастливым, разбились. Покореженный механизм отказался вести счет. Впрочем, так лучше. Это победы принято считать, поражения стоит залечивать. А лечение требует времени…
Снейп безразлично уставился в небо. Небо было самым обыкновенным – дымчато-красным с туманными крапинками тяжелой лиловой тьмы – рыхлой, перистой, бесформенной, совершенно некрасивой и ничуть не романтичной. Самая обыкновенная тьма самого обыкновенного летнего вечера. Сегодня был июнь, была старая детская площадка со скрипучими качелями, ржавые цепи и бесконечная вереница почему-то не способных умереть воспоминаний. Снейп молча выругался. Нет, не о том он думает. Категорически не о том. Следовало думать о матери. Вероятно, проявить сочувствие; по-хорошему – угрызения совести. Да вот грызть себя не хотелось. Наверное, все уже выгрызено, переварено и сплюнуто. Хотелось побыть в одиночестве, забыть мир, школу, Мародеров, покойницу мать – так по-идиотски не сумевшую отличить лекарственное зелье от смертельного яда, - тяжелую летнюю тьму и, конечно, Лили Эванс. Странно, должно быть, даже сильнейшим из нас порою требуется чье-то дружеское плечо: не выплакаться – так прикоснуться; не прикоснуться – так понять, есть оно, рядом, дружеское. Глупость какая. Пошлая сентиментальность. Снейп хрустнул костяшками пальцев, размял затекшие мышцы спины. Сидеть без движения трудно, муторно и неприятно. Возвратиться домой он не мог. Рано. Не мог и остаться. Нужно что-то делать, чем-то занять себя – прогуляться, исследовать окрестности фантастически нелюбимого города, понять, за годы ничего не изменилась и грязная речка по-прежнему переливается всеми цветами спектра, видимого и невидимого. Не мог. Не мог расцепить пальцев, перестать щелкать костяшками – до боли напрягать суставы.
Снейп ненавидел мать. Нет. Ненависть – сильно сказано. Эйлин он попросту не понимал, непонимание рождает недоверие. А мертвое недоверие слез не заслужило. Ни одной, не заслужило и вздоха. Так почему бы, черт бы вас задрал, не вернуться домой, запереться в комнате и ждать наступления дня? Почему? Снейп знал ответ – потому что с прошлым еще не покончено.
Счастливые часов не наблюдет. Снейп счастливым не был.

 Отправлено: 12.01.10 01:58. Заголовок: Лучше бы сегодня был..

Лучше бы сегодня была гроза. Может быть, она смыла бы с её души это напряжение, это странное чувство смятения, от которого сложно было теперь избавиться. Но темнеющее небо было спокойным, безжалостным и безмятежным как тогда – в выпускной вечер. Не так много времени прошло с тех пор, как он остался позади. Не о чем было жалеть, Хогвартс остался позади вместе с книжками, уроками, обедами в клубе у Слагхорна и наставлениями МакГонагалл. От прежней жизни с ней остался лишь Джеймс Поттер, и это было единственное, в чём Лили была уверена теперь. Она прекрасно умела ставить точки, но совершенно не знала, как быть в тех случаях, когда точки против её воли превращались в многоточия.
По возвращении домой весть о смерти Эйлин Снейп поразила Лили своей внезапностью. Теперь у неё даже выбора никакого не оставалось – просто прислушаться к своему сердцу. Ошибки здесь не будет. Случаются в жизни вещи, когда лучшим вариантом будет – позабыть о своей гордости. Вспомнить о простом и человеческом. Одной из таких очевидных вещей была смерть. А ещё дружба. Дружба, в которой она сама поставила точку. Потому что тоже – не могла иначе.
Лили Эванс не удивилась, когда нашла Снейпа на старой детской площадке. Только старалась не думать о том, почему он пришёл именно сюда. Кажется – чувствовала, но лучше было не думать об этом сейчас. Она ведь только научилась жить без того, кого много лет считала своим лучшим другом.
Казалось бы – закрой глаза, вспомни! И словно не было всех этих лет. Ты всё также раскачиваешься на качелях – выше, выше, ещё выше, достать бы до неба! Тунья сердится, но ты прощаешь ей это – она не понимает, как это просто – взлететь. И тогда словно крылья вырастают у тебя за спиной. Улыбка, ярко-рыжие волосы, разметавшиеся по плечам, огоньки в изумрудно-зелёных глазах. Волшебство. Когда на ладони распускаются цветы, когда всё вокруг кажется таким удивительным, таким невообразимо прекрасным.
…ты правда колдунья…
Давай, Лили, посмейся, ну же – вот же твои качели! Вот же он – он открыл тебе новый мир, который ты смогла полюбить всей душой. Он рассказал тебе о волшебстве, и твоё сердце забилось ещё чаще. Ты была ненормальной – а благодаря ему стала волшебной. Протяни руку, оглянись, Лили. Фините – и нет твоих точек, нет переживаний, нет… нет. Некоторые вещи нельзя обернуть вспять. Это как смерть – она тоже необратима.
Тихо скрипнули старые качели.
Лили подошла неслышно, а теперь стояла и смотрела на спину Снейпа сверху вниз. Протянула было руку – но вместо плеча вновь коснулась холодной цепочки качелей. Она надела сегодня чёрное платье, и была какой-то особенно бледной, только медно-рыжие волосы отливали золотом в угасающем солнце.
Лишь бы он не спросил – зачем ты пришла, Лили?..
А она не скажет – здравствуй, Северус.
- Мне жаль её. Правда – очень жаль. Но я стараюсь не забывать о том, что там, где кончается один путь – начинается другой.

 Отправлено: 12.01.10 13:31. Заголовок: Да, я такой сентимен..

Да, я такой сентиментальный

Он помнил ее котенком. Маленьким гордым котенком с пушистыми рыжими волосами, пронзительной глубиной по-летнему зеленых глаз. Сегодня тоже было лето, но больше никто – вот уже лет пять не садился, должно быть, на старые, продавленные качели, не касался тонкими пальцами холодных ржавых цепей. Лето семьдесят восьмого получилось каким-то безрадостным, июньский вечер – осенне холодным. Конечно, дело совсем не в погоде, дело отнюдь не в тишине, хотя, пожалуй, как раз в ней. Когда на детской площадке перестает звучать искренний детский смех и ничья мать не зовет ребенка по имени, наверное, в мире умирает одна маленькая сказка – сказка под названием «детство». Кончилось все. Никто не катался на старых продавленных качелях, ржавые цепи забыли тепло прикосновения человеческих рук. Если бы Северус попробовал оттолкнуться носками ботинок от чернеющей летней земли, если бы попробовал взлететь, как она тогда, тем далеким летним днем, он бы, разумеется, упал. Только кошкам дано приземляться на лапы. А он был псом, гончей Темного Лорда, да и Лили давно выросла. Львенок стал львицей. Безусловно, Северус Снейп упал, непременно растянулся бы в жесткой колючей траве, потому что некому было прекратить его падения. Кошки не любят собак. Он и сам ненавидел собак, но псу вовсе не обязательно любить ошейник, команды хозяина он выполнит без любви, зато выполнит - не обсуждается. Сегодня приказа не было и Снейп, наверное, впервые в жизни захотел прикоснуться к ржавым качельным цепям – эти цепи были единственными, которые он мог порвать. И не хотел. Возможно, когда-нибудь Лили вернется – по старой памяти или совершенно случайно, снова сядет на старые продавленные качели, день будет удивительно жарким, солнце – удивительно летним; рыжие волосы вспыхнут бронзой. Снова послышится смех. Уже не детский, оттого не менее сладостный, игривый и заразительный. А если Лили начнет падать – ее обязательно подхватят чьи-то заботливые руки. Львицам чуждо одиночество. Гриффиндорские львы живут парами. Эванс и Поттер – какая ирония. Ну что ж, раз не он – значит, кто-нибудь другой. Справедливо. Только кошки приземляются на лапы. Собаки падают на спину.
Ах да, мать. Вероятно, пора вспомнить о ней.
— Не трать жалость на мертвых, — Снейп не оборачивался. Не всякие слова произносятся, глядя собеседнику в лицо. — Они этого не достойны и – уж поверь мне – не оценят. В остальном ты, само собой, права. Где кончается один путь, там начинается другой. Последний. Хочешь мне возразить?
Должно быть, хотела. Раньше они часто спорили, никогда до ссор, но Лили дулась. Гриффиндорская гордость – куда от нее денешься… Снейп продолжал безучастно пялиться в небо. Удивился ли он приходу Лили? Отчасти. Не более чем пророк, потративший двадцать лет на блуждание по пустыне и вот как-то под вечер встретивший говорящий куст. С одной стороны – несомненное чудо, надо бы испугаться. С другой – а не за тем ли он сюда пришел? За чудом.
Впрочем, лимит чудес Северуса Снейпа давно исчерпался. И никаких чудес отныне не будет. Все свои чудеса Лили давным-давно посвятила Джеймсу Поттеру – милейшему парню с поводками огородного чучела. Снейп тоже мог быть милым, сдается, и веселым умел быть, но всякий раз, когда Лили смеялась в его, Снейпа, компании, тогдашний слизеринец не мог избавиться от тошнотворного чувства – с ним ли она смеется? Быть может, над ним? Ну да ладно. Сейчас никто смеяться не собирался. Значит, нужно быть серьезным.
Он не спросит, зачем она явилась. Лили – не ответит. Это правильно. Лишние вопросы не породят лишних ответов. Сейчас никто не будет смеяться, никто не станет задавать вопросов, поэтому просто:
— Здравствуй, Лили.
И тонкие девичьи пальцы совсем близко – можно дотронуться. Можно, нет – все тепло досталось ржавым качельным цепям.
Ностальгия.
Закономерно и предсказуемо.

 Отправлено: 12.01.10 21:33. Заголовок: - Что он хотел, Лили..

- Что он хотел, Лили?
- Приходил просить прощения.
- А ты?
- А я сказала ему, чтобы не трудился. И ушла.
- Неужели свершилось? Я вообще никогда не понимала, как ты могла столько лет терпеть его рядом с собой.
- Вот именно, Мэри! Ты ничего, ты совершенно ничего не понимаешь!
- Да, я и сейчас не понимаю. Ты что, жалеешь? Так иди, догони его, верни – наверняка не успел ещё убраться в свои подземелья. Что, гордость мешает? Да не смотри ты так на меня! Иди – ещё не поздно. Давай, скажи, что ты прощаешь, пускай и дальше называет тебя грязн… называет тебя – ты сама знаешь, как!
- Замолчи.
- Между прочим, Джеймс никогда не позволил бы себе…
- Ненавижу его!! Ненавижу этого вашего Поттера, слышишь?! Если бы не он – мне не пришлось бы делать этого!
- Нашла, кого виноватым сделать, да? Ты же знаешь, что пришлось бы. И, уж извини меня, Поттер здесь совершенно не причём! Эй, Лил, ты что, плачешь? Лили?..

Хотелось просто коснуться его руки – как в детстве, как тогда, как всегда. Но стоило только вспомнить о том, что здесь, на этой самой руке – на левом предплечье, наверняка давно уже сокрыта Тёмная Метка – он ведь даже не возразил ей тогда, как на душе становилось так горько, так обидно. Всё, что она может теперь – просто молчать.
Так глупо жалеть о чём-то! Оглядываться назад, вспоминать о том, чего не вернуть. А ведь он научил её бесконечно важному количеству самых разных вещей. И едва ли когда-нибудь сам понимал, как много это всё для неё значило. Ей вообще думалось, что только она одна об этом знала. Прошли годы, а Слагхорн так и не понял, почему его любимая ученица на самом деле столь успешна в Зельеварении. Так и не узнал, что каждая из её блестящих идей рождалась в спорах с тем, кто бесконечно ей что-то доказывал, делая пометки между строк на полях старого учебника. Да что там зелья, уроки, магия! Он научил её тому волшебству, для которого не нужна никакая волшебная палочка. Он заставил её поверить в себя, рядом с ним она всегда была абсолютно настоящей. То волшебство, что можно творить только сердцем, волшебство дружбы – а ведь она просто перечеркнула всё это. Перечеркнула, но не забыла. Такое не забывается – никогда.
А, может быть, они оба упустили что-то очень важное?..
- Даже если бы хотела – сейчас не время для споров. Не сегодня, Северус. Здравствуй.
Раньше он улыбался, когда она звала его по имени. Неужели думал, что она не замечала?.. Снейп не оборачивался – так и продолжал смотреть в небо. Лили невольно подняла взгляд – солнце садилось, на детскую площадку стремительно опускались вечерние сумерки.
Как ты теперь?.. Как ты теперь – совсем один?..
Она же не спросит – не потому что догадывается, каким может быть его ответ. А потому что и сама знает ответ истинный. Впрочем, обманывать её он тоже никогда не умел. Лили Эванс будет говорить совсем не о том, о чём следует говорить. Она по-прежнему слушает сердце.
- Хорошо, что ты пришёл сюда. Я хотела сказать – хорошо, когда что-то вообще не меняется, даже спустя много лет. Обычно мы и ценим это больше всего.
Захотелось вдруг увидеть его глаза. Что там сейчас – отчаяние, боль, одиночество, грусть?.. Или – что хуже всего – просто зеркало?..
Обернись же, расправь плечи – взгляни на меня. Как в детстве, как всегда, да?..
Качели снова скрипнули – ладонь Лили тихо накрыла сверху холодные пальцы Северуса.

 Отправлено: 12.01.10 23:23. Заголовок: Для изгнания призрак..

Для изгнания призраков прошлого вам не требуется помощь экзорциста. Достаточно оглядеться по сторонам, в поле вашего зрения непременно попадет пара универсальных контрсредств. Женщины. Клин вышибают клином. Не срослось с одной – срастется с другой. Главное не зациклиться, не сужать поисковые горизонты. Снейпу не повезло: первая женщина, встреченная на его пути, оказалась идеальна. Идеальная фигура, идеальные волосы, идеальная кожа, идеальные, глаза, манеры, жесты, движения, тембр голоса, сердечный ритм – все было идеально. Лили Эванс. Художник отдал бы дорого за возможность написать ее портрет. За портрет Северуса Снейпа не взялся бы даже карикатурист. Что сказать. Желания не всегда совпадают с возможностями, у двух половинок одного целого иногда бывают отбиты края. Несостыковочка вышла. Ох, какая несостыковочка.
Надоело. Надоело смотреть в небо, видеть облака, лиловую хмарь, надоело смотреть на красное, бордовое, серое и синее. Пора смотреть правде в глаза. Конец. Все, никакого продолжения не будет, и он последний раз возвращается сюда, на эту чертову площадку, полную призраков прошлого; качели и цепи, маленькая рыжеволосая девочка и ее безмозглая сестренка больше не посмеют являться в его сны, отныне там будет царить чернильная тьма декабрьской ночи. Почему декабрьской? В декабре самые короткие дни. Легко забыть о солнце. И бронзовом блеске, которое оно дарит рыжим волосам. Больше никогда. Больше ничего. И больше ни с кем. Ни с кем он не заговорит о том, что беспокоит сильнее всего – не дает уснуть, не дает проснуться, жить не дает, надеяться и верить.
— Ничто не меняется, — подхватил Снейп. — Ровным счетом ничего не меняется. Этот город, населяющие его люди; солнце садится все так же в срок… а Лили Эванс, немного поболтав с Северусом Снейпом, возвращается домой. В одиночестве. Ох прости, наверное, я ошибся. Кое-что все-таки изменилось. Сегодня тебя провожает Джеймс Поттер. Да, ничто не меняется. А что меняется, так неизменно к лучшему.
Совсем не легко было говорить резкости, говорить глупости, говорить вообще было сложно. Он разучился слышать ее голос – знакомый сочувствующий голос; разучился смотреть в ее глаза – знакомые зеленые глаза; забыл, каковы ее руки – теплые, чуть сухие, все равно нежные руки. Разучился слышать звуки собственного имени, идиотского имени, произнесенного знакомым нежным голосом; разучился заглядывать в знакомые зеленые глаза, в которых отражалось его лицо – правда всегда чужое и всегда незнакомое; забыл ощущать на коже ее теплые, чуть сухие, все равно нежные пальцы.
«Обычно мы ценим это больше всего». Но что, Лили? Что? Память или постоянство? Снейп не знал ответа. Он ценил воспоминания, а постоянство было таким – вечное одиночество. Ну что ж. Бывает и хуже. Бывает вечная темнота. Темнота, в какую недавно погрузилась его мать. Вот счастливица…
От прикосновения Лили Снейп, конечно же, вздрогнул, обернулся. Стало немного теплее и больше не надо смотреть в небо. А куда смотреть? Будущего-то не будет, не его будущему принадлежат эти зеленые глаза, и не он скажет этим губам, ловя сонное дыхание, «доброе утро»; не он поцелует эти рыжие волосы, должно быть, немного растрепанные после сна. Нет, не он. Так к чему все?
Снейп перехватил руку Лили и сильно, очень сильно сжал в ладони.
— А дальше что? Лили, что дальше? Некоторые вещи не меняются. Ты абсолютно права, Лили. Я прошу «останься», а ты уходишь, верно? Я говорю «прости», а ты закрываешь двери. Я держу тебя за руку, а ты отвечаешь «это по-дружески». Но ведь ты не останешься, не простишь и твоя дверь для меня по-прежнему закрыта. Мы давно не друзья. Так что будет дальше, Лили? И потом… спустя много лет.
Как он себя ненавидел! Как сильно он себя ненавидел. Но не мог, не имел права молчать. Больно, черт побери, страшно и дальше… а дальше-то что?
А дальше наступит ночь.

 Отправлено: 14.01.10 03:24. Заголовок: Вот теперь, ты видиш..

Вот теперь, ты видишь – его рука так близко. Давай, сделай это. Перехвати запястье, сожми, подними рукав рубашки, чтобы обнажить предплечье – и ты увидишь. Хочешь увидеть это, Лили? Навсегда потерять веру, поставить не просто жирную точку – а вырвать последнюю страницу – из сердца, из жизни, хочешь ты этого? Мечтаешь увидеть череп и выползающую оттуда уродливую змею, да? Смелее, Эванс! Давай же, храбрая гриффиндорская девочка – ну! Страшно?! Не решишься. Не сможешь, глупая. Спроси себя – почему? Это не страх, Лили. Неужели ты до_сих_пор?.. Оставляешь себе право надеяться после того, что совершила? Так это называется просто самообманом.
Лили вздрогнула, когда Снейп произнёс имя Джеймса Поттера. Вздрогнула – как от удара. Северус прекрасно умел бить словами, бить точно в цель – когда хотел этого. В зелёных глазах вспыхнуло что-то недоброе. Вспыхнуло – но и погасло быстро. Сегодня она не имела права на злость и даже на гордость. Сегодня он имел право делать больно другим, чтобы окончательно не рехнуться от всего этого – самому. Она должна понять. Она должна простить – хотя бы это.
- Ну, зачем ты так? – Не с упрёком, с горечью какой-то в голосе.
Я же пришла, видишь. Пришла, не с Джеймсом Поттером – и уйду отсюда тоже не с ним. Пришла к тебе, искала тебя. Джеймс – моё будущее, ты – моё прошлое, так зачем убивать настоящее? Не надо, Северус. Не надо.
Он обернулся, наконец, и их взгляды встретились. А в тёмных глазах напротив – боль, страх и обреченность. А потом и его ладонь, и в прикосновении – та же боль, то же отчаяние. Так тихо вдруг стало вокруг, звенел только его голос.
Он бросал ей в лицо все эти фразы – упрёками, вопросами, с безнадежностью, с предопределенностью, а Лили не верила в то, что это происходит с ней. В то, что маленькая девочка, которая летала с этих качелей, давно уже выросла - стоит здесь сейчас и снова не хочет верить этому хмурому темноволосому мальчику, который тоже давно уже вырос. Тому, кто впервые назвал её волшебницей, а теперь говорит – мы давно не друзья. И непонятно уже – кому больнее.
- Я ухожу, я закрываю, я не остаюсь! А что сделал ты – позабыто? Ты сам сделал свой выбор – не я его за тебя сделала. Я не знаю, что будет дальше, Сев. Но и ты не знаешь. Многого уже не вернуть, но что-то останется с нами навсегда. Ты думаешь, если бы не осталось – стояла бы я сейчас здесь?
Она не пыталась высвободить руки, не отводила взгляда. Стояла и смотрела, склонив голову. Наверное, сейчас она и сама была не уверена в своих словах. Но говорила – не задумываясь. А такие слова обычно и получаются самыми искренними.
Только как будто и не лето вовсе. Зима вокруг. Самая настоящая метель.
А я так скучала по тебе, Северус. Если бы ты только знал.
Если бы ты только видел меня этими сентябрьскими, ноябрьскими, январскими вечерами – тогда, на шестом курсе, я места себе не находила. Я только и делала, что вспоминала. Мне казалось, я вспомнила всю свою жизнь – за эти полгода, а потом внезапно оказалось, что все самые важные воспоминания в моей жизни хоть как-нибудь связаны с тобой. Я так удивилась тогда, ты не поверишь.
Я и сейчас скучаю. Правда.

 Отправлено: 17.01.10 00:54. Заголовок: История циклична. Ис..

История циклична. История повторяется. Виток за витком одно и тоже. Круг за кругом, круг за кругом, с каждым разом все уже, все уже и уже. И вот плотный, стальной обруч охватил горло – невозможно вздохнуть, что и говорить о крике, сил не хватает даже на шепот. Потому что история не просто повторяется, потому история удушает.
Разумеется, эта встреча случайна. Всего лишь краткий урок социологической биохимии на бесконечном пути ниоткуда никуда. Северус Снейп прекрасно понимал. Сейчас он отпустит руку Лили Эванс; возможно, она чуть задержит свою ладонь на сухой поверхности его кожи – практически столь же мертвой, как изъеденная ржавчиной качельная цепь; наверное, вздохнет и смирится. На самом деле ей, Лили Эванс, терять нечего. Она всегда может вернуться обратно, в прошлое, просмотреть школьные дни в красивых колдографиях, где будут улыбаться дорогие и знакомые лица – подруги, Поттер, Мародеры, она сможет прикасаться к прошлому снова и снова, лишь какая-то смутная, быть может, чуть болезненная, впрочем, не страшнее легкого укола булавкой тоска, будет изредка тревожить покой ее, безусловно, любящего, но все-таки запретного для него сердца. У Снейпа колдографий не было. Так уж случилось, что они почему-то ни разу не догадались сняться на пару. Должно быть, полагали – еще успеют. Время прошло. Оказалось поздно.
Снейп рассматривал Лили пристально, с ничего не значащей смесью печали и апатии, он чувствовал конец истории, торопить который, конечно, было глупо; однако медлить было опаснее вдвойне. Один неверный вдох, одно неверное движение и, похоже, он никогда не сможет выпустить ее ладонь из своих. А, значит, придется резать по живому. Нет, на сей раз они обойдутся без скальпеля.
— Стояла бы ты здесь и сейчас, — монотонно повторил Снейп. — Да, мне кажется, стояла. Ты права, Лили. Я сделал многое, очень многое, в том числе свой выбор. А вот ты, сдается, так и не определилась. Быть может, поэтому ты стоишь сейчас здесь? Быть может, ты просто не успела сделать выбор. Тяжело расставаться с прошлым, не спорю. Но гораздо тяжелее тащить прошлое сквозь настоящее, еще хуже тянуть его в будущее. Давай, Лили Эванс, определись, наконец, чего ты хочешь. И не тяни меня, словно старую, вредную, но такую знакомую привычку. Давай, сделай выбор, Лили, это совсем не трудно.
Говорить было тяжело и неприятно. Снейп не хотел слышать ее ответ: давно знал заранее, каким он будет. Возможно, эта случайная встреча – последняя в их жизни, скрипучее, давно проржавелое звено в бесконечной веренице событий, на пути ниоткуда никуда. Так пусть же оно поскорее рассохнется. Так будет легче. Значительно легче. Выбывает слабейший.