Отправлено: 16.02.10 00:48. Заголовок: doomed |William Nott vs Kingsley Shacklebolt|

цитата:

...Harry put his ear close to the door to listen and heard Lucius Malfoy roar, "Leave Nott, leave him, I say - his injures will be nothing to the Dark Lord compared to losing that prophecy..."

1996 год, только что логически завершилась битва в Отделе тайн; Уильям Нотт чуть было не потерял от боли сознание и сильно шокирован, Кингсли Шеклболт совершенно точно потерял хорошего друга и сильно зол.
Всегда находится крайний, которому приходится отвечать за содеянное, пусть этот крайний и меньше всех виноват.

 Отправлено: 16.02.10 09:10. Заголовок: когда он не вернулся..

когда он не вернулся из боя

Он падал медленно, умирая не целиком, а как-то странно, по частям: сначала храбро погиб собачий оскал, потом – плечо, острый локоть и по-блэковски изящная кисть. Следом за ними – донельзя удивленные серые глаза с затаенным весельем: «Ну надо же, сестренка, ты ли это?». Потом волна дрожи прошла по вуали, и ничего не стало – ни глаз, ни собачьего оскала. Только мальчишка тяжело, надрывно закричал: «Сириус!» и рванулся вперед, но Люпин вовремя схватил его за плечи. Беллатрикс хрипло, загнанно дышала – столкнувшись с ней взглядом, Кингсли вдруг увидел тот самый оскал, что только что скрылся в Арке Смерти.
Кого убила Лестрейндж? Себя саму?
Он кинулся ей наперерез, почти ничего не соображая; включилась и вспыхнула какая-то другая часть сознания, почти звериная – боевые заклинания забились на кончике языка самостоятельно, доведенные практикой до совершенства. Глаза Беллатрикс расширились от удивления, оскал сполз с бледного лица – боевая шавка Волдеморта выбилась из сил, отправляя на тот свет собственного братца, и это было на руку, но в какой-то момент Кингсли отвлекся, оглянувшись на Поттера и Люпина, и вдруг почувствовал, как кожу на предплечье вспарывает Режущее Проклятие. В том самом месте, где ставят Черную Метку, какая ирония. Коротко вскрикнув, он рухнул на левое колено и успел заметить, как Дамблдор кинул вслед Лестрейндж заклинание, так и не дошедшее до цели. Крови оказалось неожиданно много, она все хлестала из раны и успела пропитать рукав мантии до запястья, когда Дамблдор наклонился вперед и принялся ожесточенно шептать заживляющие заклятия. И боль ушла – эта, внешняя, затянувшаяся вместе с раной; а та, другая, стонущая – осталась. Мальчишка все кричал и кричал – точь в точь смертный клич ведьмы-баньши, от этого крика так же ломает затылочную кость.
А занавес Арки спокойно подрагивал в полном безветрии.
…Звучно хлопнула дверь, зловеще звякнул медный ключ – не привычное Коллопортус, а именно ржавый и старый ключ на связке с большим круглым кольцом, таким запирают тяжелые амбарные замки; каблуки стандартных мужских ботинок прогрохотали по каменному полу металлическими набойками. Служебные помещения Аврората никогда не отличались роскошью обстановки, а такие комнаты – и подавно. Низкие потолки, фактически нависающие над головой, мрачноватые темные углы, обшарпанный стол, два стула друг напротив друга. Руки подследственного, сидящего в эпицентре тусклого света, крепко связаны за спиной. Проходя мимо него, Кингсли Шеклболт взмахом палочки чуть ослабляет узлы, на ходу снимает пропитавшуюся кровью мантию и вешает на спинку своего стула. Кладет на стол пергамент, перо и папку, закатывает рукава простой белой рубашки (левый насквозь промок в багряном цвете). Поудобнее усаживается на стуле, чуть наклоняется вперед и растягивает губы в добродушной, почти дружественной улыбке.
Чуть-чуть медлит, протягивая широкую ладонь к папке и развязывая дурацкие желтые тесемки.
- Скажите, мистер Нотт, вы курите?
Просто вопрос, ничего больше. Кингсли смотрит в поблекшее лицо Нотта, а видит совсем другое – уродливую насмешливую гримасу, маску фанатичной преданности Лорду, прилипшую к щекам Беллатрикс Лестрейндж. У Нотта такой маски нет, но кого это волнует, они же там все из одного теста; кажется, опусти глаза – и увидишь сквозь одежду горящую на коже Метку. Клеймо, как у породистых псов. Меченые. Одинаковые.
Кингсли медленно развязывает податливые тесемки, неторопливо открывает папку. В его голове быстро-быстро проносятся мысли; так всегда бывает в экстренных обстоятельствах. Фадж видел Лорда своими глазами и больше не сможет ничего отрицать – значит, сейчас все Министерство встанет на уши и забегает в попытках улаживания миллиона проблем. Никто не будет дотошно проверять четкое соблюдение аврорами процедуры допроса Пожирателей Смерти – более того, на любые действия закроют глаза. По уставу положен адвокат из Визенгамота, но его нет – только сам Кингсли с развязанными руками и мистер Нотт, крепко привязанный к стулу Инкарцеро.
Кингсли Шеклболт всем своим видом излучает надежность и благодушие, улыбается так широко, что сводит скулы, и смотрит, сверлит черными глазами пленника.
Он точно знает – ему ничего не сделают за превышение полномочий.
Может быть, он урвал в этой партии роял-флэш?

 Отправлено: 16.02.10 20:28. Заголовок: Мальчишка был настоя..

Мальчишка был настоящим гриффиндорцем - повёлся на простейшую ловушку Волдеморта, подставил себя и своих друзей, косвенно повлиял на смерть крёстного. Это было бы отличнейшим утешением, не сиди Уильям Нотт позорно привязанным к стулу.
[если бы только знать, если бы только подумать, что в мальчишке скрыт лидер, которого послушаются; что стайка пятикурсников устроит такой погром в Отделе Тайн, какого Министерство давно ещё не знало; что он, потеряв, всё равно обретёт - то самое пророчество, из-за которого Пожиратели - ты в их числе - и оказались в ненужное время в никому не нужном месте;
если бы только знать, и не подставляться под летящие на спину полки с шариками пророчеств; не падать прямо на рассечённую руку, зарабатывая себе перелом;
если бы, если бы, если бы]
Разумеется, Лорд и некоторые счастливчики уходят прямо из-под носа Фаджа и Дамблдора. Разумеется, злые, как черти, работники аврората не придумали ничего лучше, как привязать пойманных (ужасное слово, Нотт сразу чувствует себя зверем, угодившим в капкан) в отдельных помещениях. Вот он, хвалёный Аврорат во всей красе: те же гребанные подземелья, только в слизеринской гостиной были зелень, бархат, кожа и простор - жалкое подобие свободы; а здесь темно. Здесь низкие потолки нависают угрожающе - Франко бы со своей клаустрофобией тут с ума сошёл... Здесь мало, удручающе мало место - впрочем, достаточно для того, чтобы доблестный аврор Кингсли Шеклболт находился с последственным Уильямом Ноттом в одном помещении и свободно передвигался.
[подследственный - как шикарно звучит, правда? person under investigation - и вроде бы ничего особенного, вот только у тебя за этими словами скрывается Дебора, которая пока ещё ничего не знает и покорно ждёт дома; у тебя Теодор, который уже должен сдать экзамены и наслаждаться жизнью где-нибудь в Хогсмиде; у тебя та крупица счастья, которая перепала тебе в виде исключения пятнадцать лет назад, когда тебя не упрятали в Азкабан, и о которой тебе, видимо, долго ещё придётся вспоминать;
каждому всё равно воздастся, нечего себя обманывать -
зачем ты в это ввязался ещё тогда?]
Узлы чуть ослабились, и Уилл выдыхает - шипяще, сквозь зубы; и на том спасибо, мистер аврор, ничего, что одна рука сломана и, наверное, скоро отвалится, да? Кому нужны эти проблемы, кому здесь есть дело до меня, кроме меня самого, мистер аврор?
- Курю, мистер Шеклболт, - бросает Нотт, уставившись на Кингсли в упор внимательным взглядом. Хорош, сволочь - дай Моргана каждому так улыбаться. Только бы естественности побольше, мистер Шеклболт. Естественности. - А что? Готовите новую пытку? - когда человек так улыбается, это значит, что скоро будет буря. Вид аврора не внушал ничего хорошего, к глубочайшему сожалению Уильяма; то есть, вряд ли Нотт сейчас просто сожалел - внутри него билось и орало слово "паника!", хотя внешне лицо его было словно маска. Ровное, непроницаемое, нечитаемое.
[хоть чему-то жизнь научила тебя, молодец, так держать]
- А вы курите, мистер Шеклболт? - сказать просто для того, чтобы не молчать. Хотя лучше было бы закрыть рот на замок, Нотт это понимал - минутная пауза перед чем-угодно-от-мистера-аврора вряд ли бы что-то ему давала. И покурить бы ему тут никто не дал. Но может...
А, нет. Надежды с сегодняшнего дня уходят в отпуск.
[давайте, думаешь ты - давайте, аврор Кингсли Шеклболт, доставайте уже палочку, что ли, и сотрите с лица идиотскую улыбку, а то я этой фальшью, знаете ли, с детства по горло сыт]
Нотт сжимает зубы - рука всё ещё болит, а Шеклболт всё ещё молчит.

 Отправлено: 17.02.10 15:12. Заголовок: Почему люди становят..

Почему люди становятся Пожирателями Смерти? Завербованные по собственной воле, без принуждения, без влияния посторонних факторов. Потому что считают пособничество Темному Лорду… каким? Правильным? Верным путем, ведущим к благоденствию и процветанию? Всю жизнь не спишешь на ошибки бурной молодости, да и кому оно надо. Имейте смелость отвечать за собственные решения, господа.
Кингсли долгим взглядом смотрит в лицо Нотта и чувствует, как по всем венам перекатывается адреналин вперемешку с яростью. У Пожирателя явно не все в порядке с суставами, может, и сломано чего, может, кровоизлияние где-нибудь или что-то столь же приятное; Пожиратель здесь, а Сириус Блэк в арочном проходе, вот в чем вся ирония. Все должно быть наоборот, Судьба опять выносит неправильные приговоры, и кто-то должен обжаловать их – пусть даже и аврор Кингсли Шеклболт. Он не мнит себя карающим мечом правосудия, все пережитки эгоцентризма остались в далекой молодости, но если дается шанс исправить неверный поворот жизни, почему бы им не воспользоваться? А шанс – вот же он, горбится на своем стуле (железные ножки стандартно привинчены к полу, как и положено). Подходи и бери, это не месть, это восстановление мирового порядка вещей.
Сириус Блэк полжизни угробил на зарешеченную азкабанскую клетку и премилое общение с армией дементоров, и, возможно, Уильяму Нотту предстоит попасть в ту самую камеру, где сидел Бродяга. Во всяком случае, Кингсли очень бы этого хотелось.
И он позаботится.
Шеклболт придает окаменевшему в улыбке лицу отстраненно-рассеянное выражение, выдвигает ящик стола и кладет на обшарпанную столешницу массивную малахитовую пепельницу и пачку дешевых магловских сигарет. Черт знает, откуда здесь взялась эта пепельница – сущий китч, сибаритский и совершенно не подходящий к месту. Края инкрустированы мелкими побрякушками, половина камушков давно вылетела из насеста.
- Какие пытки, что вы, мы же цивилизованные люди, - с нажимом произносит Шеклболт, пододвигая пепельницу поближе к подследственному. Взмахом палочки освобождает одну руку Нотта – ту, что осталась целой. – Курите.
Сириус Блэк временами тоже курил – затягивался и хрипло выдыхал струйки сизого дыма от поганого табака, расплывался в несвежей улыбке и запивал сигарету добрым глотком виски. Кингсли не был склонен к употреблению дешевых заменителей счастья, предпочитая оставлять разум чистым, как стекло, хотя взять сигарету в руки сейчас тянуло как никогда – первый раз за двадцать лет.
Кингсли извлекает из папки чистый лист пергамента, окунает перо в чернильницу и выводит в уголке дату. Даже вспоминать не требуется – он и так запомнит этот день на всю свою жизнь.
Рука не дрожит, почерк – тоже.
- Пишите, мистер Нотт, - Шеклболт поворачивает пергамент к Нотту и снова спокойно смотрит в изможденное лицо. Скоро оно станет замочаленным и истертым, как тряпка. Азкабан треплет всех без исключения. И – впервые в жизни – Кингсли искренне этому рад. Кто бы знал, какой ценой ему дается это обманчивое спокойствие. – Думаю, права вам зачитывать не требуется. Вы ведь и сами прекрасно понимаете, что чистосердечное признание облегчит вашу участь. Вины не снимет. А вот наказание может… кхм… несколько сократить.
Кингсли имеет в виду не Азкабан. Пожизненное заключение Нотту гарантировано, тут не нужен никакой Визенгамот. Но есть и другие методы воздействия. Те, к которым Кингсли намеренно не прибегал.
Пожалуй, пора вспомнить систему старины Барти Крауча.
Война не дает утешительного приза проигравшим.

 Отправлено: 12.07.10 20:22. Заголовок: Его иногда спрашивал..

Его иногда спрашивали: Нотт, ты ненавидишь полукровок? Полукровки ведь - это нечто, они ни туда, ни сюда, ни нашим, ни вашим; они будто и не притворяются волшебниками, как грязнокровки, но и кровь их при этом далеко не чиста. Нотта всегда тянуло ответить "У нас чистая кровь, но запятнаны руки", но он лишь пожимал плечами.
Полукровки никогда не нравились Уильяму Нотту - вот взять хотя бы Волдеморта. Или возьмём рыбку помельче - стоит перед ним Кингсли Шеклболт, широкоплечий аврор, полукровка, ещё и темнокожий - о, что вы, Нотт восхитительно толерантен, он даже не будет морщиться, просто посмотрите, сколько полукровки приносят проблем.
На каждую ситуацию можно взглянуть с разных сторон, и Уильям с удовольствием рассмотрел бы точку зрения Шеклболта, если бы не сидел привязанным к стулу. Если бы не торчал битый час в подземельях аврората, совершенно чётко понимая, что сегодня будет покалечена не только его рука. Если бы Шеклболт не издевался над ним, думая, что что-то изменится.
- Цивилизованные люди дают прикурить, мистер Шеклболт, - без интереса тянет Нотт и кивает в сторону пачки сигарет. - Или хотя бы дают зажигалку, маггловский предмет, а такой полезный. Удивительно, - в голосе Уильяма слышится горечь; он сам говорит об этом, но ему совершенно не улыбается продолжать разговор о магглах. Просто хочется говорить - нет, не трусливо потянуть время; просто не хочется молчать. В подвале темно, лампочка - тусклая. Кингсли Шеклболт такой тёмный, и у него такие тусклые глаза, с ним может сравниться разве что Уильям Нотт. Что, мистер Шеклболт, потеряли друга? Ха.
- Чистосердечное признание? Смешно, - Нотт скалится, глядя в глаза аврору Шеклболту, и не думает отводить взгляд. - Где мой адвокат, мистер Шеклболт? Почему я не вижу здесь адвоката? - и не хочется прекращать этот фарс, хочется довести ситуацию до точки, сделать её гротескной, преувеличенной, чтобы всё чересчур; да что же это такое, подавайте уже сюда своё Круцио, мистер Шеклболт.
- Знаете, мистер Шеклболт, это даже забавно, - вдруг доверительно сообщает Нотт, не переставая ухмыляться. Жуткий, жуткий оскал, он так не идёт Уиллу, он смотрится так пугающе; Дебора бы заплакала. Кто знает, может быть, сейчас она уже плачет. - Блэк умер, а вы считаете, что что-то изменится, если я понесу за это наказание. Если вы отыграетесь на мне. Что это будет справедливо. Как будто бы... - Уильям понижает голос до свистящего шёпота; он не глуп, но ему хочется, чтобы всё побыстрее закончилось. Он смотрел на ситуацию со стороны и не видел для себя лучшего выхода, чем Азкабан; в Пожирателе жила уверенность, что рано или поздно Лорд поможет ему и остальным - не слепая уверенность Беллатрисы, а чёткое осознание, хотя и неизвестно, откуда оно бралось. Лишь сжималось сердце при мыслях о жене и сыне, но они справятся, главное, в живых остаться; а уж Шеклболт его не убьёт. Нет, не сегодня и не сейчас. Неподходящее время.
- Как будто бы Блэк от этого выпрыгнет из Арки обратно, - наконец выплёвывает Уильям и тут же сдавленно шипит - слишком болит рука.

 Отправлено: 13.07.10 00:37. Заголовок: - …колюще-режущие пр..

- …колюще-режущие предметы, источники огня и прочие материальные предметы, несущие потенциальную угрозу персоналу общественной безопасности, запрещены к хранению и использованию на территории тюрем и мест временного содержания. Параграф одиннадцатый, пункт первый. Я принесу вам в камеру устав.
Он был так бледен, что казалось – малокровие. Хотя, конечно, просто фамильное. Он так стремился разорвать этот порочный круг своей принадлежности к благородному семейству, что порой доходил до смешного: в обличии пса цеплялся на улице к магловским барышням, выпрашивал еду, искал самые грязные и глубокие лужи, чтобы промочить лапы. Его трепали за черные вздернутые уши (левое ухо иногда опускалось, придавая вид жалостливый и суровый одновременно), гладили по холке, кормили чипсами и куриными крыльями из ближайшей забегаловки. Он радостно вилял обдерганным хвостом, похожим на метелку, и всем своим видом демонстрировал воплощенную благодарность.
Что говорить, собака из него вышла лучше, чем человек.
- Берите сигарету, Инсердио никто не запрещал. Во всяком случае – мне.
В первую войну на собраниях он развлекался тем, что черкал портреты детства на бумажке и пририсовывал им усы; усы выходили знатные, вздернутые, закрученные в трубочку и свернутые в крендель. Ремус Люпин устало возводил покрасневшие от полнолуния глаза к потолку и шикал что-то похожее на «веди себя по-человечески». В ответ он беззлобно скалил собачьи зубы, а потом улыбался.
Совсем беззаботно, будто бы никогда не видел смерть.
- Свободных адвокатов сейчас нет. И не будет. Еще вопросы?
Его не то чтобы не меняло время – оно его не старило. Добавляло морщин, спутывало волосы, чеканило следы на теле, но внутри оказывалось бессильным; и не понять, то ли жажда жизни, то ли скорой кончины – он, в общем-то, и в зрелости не умел жить «по-человечески».
Вообще не умел жить.
- Я не колдопсихолог, мистер Нотт, ваши мысли об окружающем мире меня не интересуют. Хотите в чем-нибудь покаяться – пергамент в помощь, мне нужны имена и планы.
Аргументы в спорах он подбирал ослепительные, до одури нелогичные, но чутко бьющие в цель. Борьба была стержнем той жизни, в которой он законсервировался почище любого полуфабриката. Впрочем, он и был полуфабрикатом – почему-то без срока годности.
Даже упав за Арку, не просрочился, такая беда.
- «От чистосердечного признания отказался…», - перо выводит на пергаменте ровные буквы, Кингсли Шеклболту больше некуда торопиться. – «…при всей настоятельности просьбы…».
У него не было ни длинных фраз, ни плоского голоса. Он мало кому был верным, но никак не мог отпустить пережитое, обходил зеркала. Слова, слова, никудышная драпировка, бесполый натюрморт.
«Натюрморт - мертвая природа, дубина», - небрежно объяснил он приятелю Питеру незадолго до.
- Итак.
Секундная пауза, и – резкий, выверенно сильный удар ребром ладони по изувеченной болью сломанной руке; простите, мистер Нотт, кто, если не вы?
И пока не начался крик:
- Не передумали?
В древности люди считали, что мир обновляется с декабря по июнь. Лето вступило в права, новый мир послушно распахнул ставни; если здесь наступило такое будущее, то лучше остаться там.
И все счастливы.

 Отправлено: 20.07.10 21:07. Заголовок: - Принесите, с удово..

- Принесите, с удовольствием почитаю, - покладисто кивает Нотт. - И ещё какие-нибудь книги, если можно. Надеюсь, знаете, успеть прочитать что-нибудь, пока деметоры не начнут поганить мне разум, - дементоры, дементоры, Уильям Нотт, как и любой нормальный человек, ненавидит этих отвратительных существ; бесспорно, положительные эмоции к ним испытывает лишь Лорд, но его уж никак нельзя назвать нормальным человеком. Его просто человеком-то не назовёшь. Счастье Нотта, что Господин только в мысли Поттера может влезть на расстоянии.
А Сириусу Блэку как-то удалось сбежать из Азкабана, всё-таки уникальный был человек - предатель крови и прочее, но всё же совершенно незаурядный. Уильям Нотт был заинтересован в незаурядных людях и их судьбах; да только какая уж тут судьба, Блэк провалился за занавес, из-за которого не возвращаются - это не сцена дешёвого театра, это жизнь, такая, какая и бывает только, магический это мир или маггловский. Всегда может случиться всё что угодно - это Уильям старался донести до сына с малых лет. Всегда. Но вместе с тем практически всегда существует возможность просчитать шаги, заглянуть в недалёкое будущее и думать, прежде чем делать.
Это всё хорошие советы. Это правильные советы правильного отца, который воспитывает слизеринца - не картонного, шаблонного, кричащего о чистоте крови на каждом углу, а настоящего слизеринца и наследника рода. Но только даже у самых мудрых людей слова расходятся с делом: есть ситуации, в которых невозможно представить, что случится в следующую секунду. И тогда главное - не теряться, главное - абстрагироваться, постараться взглянуть со стороны и действовать, напуская на себя равнодушие. Если ты равнодушен, то ни о чём не станешь жалеть.
А уже совсем скоро у Уильяма Нотта будет предостаточно времени, чтобы вспомнить все моменты, в которые он бы принял другие решения. Но сейчас пожиратель не сомневается. Лично ему терять уже нечего.
- Давайте своё Инсендио, только меня не подпалите раньше времени, - бросает Нотт, вытаскивая свободной рукой сигарету из пачки - дешёвые сигареты, дешёвая пепельница, дешёвая жизнь; и пытаться освободить вторую руку не хочется, что тут сделаешь? Нотт всегда реально оценивал свои силы и шансы на успех; в данном случае, догадайтесь-ка, чему это всё равнялось? Что ж, по крайней мере, стремилось - к нулю. Но хоть покурить-то можно.
Нотт долго молчит, ведь всё и так ясно - никаких адвокатов, было бы смешно, если бы Уилл всерьёз предполагал это; и никаких признаний - ничего гриффиндорского, упрямого, глупого в этом нет, ведь Нотт превосходно знает, что его ждёт; и неторопливость, с которой господин аврор выводит на пергаменте буквы (интересно, какой у него почерк? резкий, острый? или крупные буквы и круглое брюшко у "а"?), совершенно прозрачна. Сейчас будет больно.
Уильям Нотт довольно редко ошибается - как бы он ни был удачлив, на этот раз было действительно больно.
Уильям Нотт редко кричит, он только шипит, чуть ли не сродняясь теперь с Нагайной; он злится, но всем известно, что в такие моменты пожиратель не будет кричать, он будет бледнеть и понижать голос до шёпота; и он шепчет презрительно:
- Нет, мистер Шеклболт, - и так больно. И так противно.