Отправлено: 24.03.09 03:48. Заголовок: Mr & Mrs Smith [Hestia Jones & Edward Lasher]

Место действия: Венеция
Время: не далёкое будущие
Квест: Секретная женитьба двух министерских работников в разгар магической войны, медовый месяц в Венеции, любящий муж - что может быть романтичнее?
Только вот утренние газеты пестрят фотографиями с мест загадочных убийств. Гестия Люшер никак не может решить - верит ли она Эдварду.

 Отправлено: 07.04.09 00:14. Заголовок: Игра между нами Пр..

Игра между нами

Префейс: Между нами летают электрические разряды, так было в начале. Так осталось и сейчас. Думая что одену на тебя тонкое кольцо с бриллиантом это изменит меня. И моё отношение к тебе. Я был не прав. Я хотел подарить тебе сказку. Ты в белом, кружева. И розы белые. Море и звон церкви. Но вышло всё по другому. Просто, без излишеств. Как в романах Агаты Кристи, когда двое женятся в суде. Вот и мы так. Ты в белом костюме, словно сбежала из министерства. Мне нравятся как стучат твои каблучки.
Обмен клятвами, обмен кольцами, поцелуй. И точка? Точка! Нет. Только не в нашей с тобой истории.

Языки факелов яростно лизали бархат ночи. Мерцание бирюзы воды отражалось в мозайчетых сводах паласа. Воздух пропитан запахами табака, пряностей и рыбы. Шуршание одежд и приглушенный смех леди.
- Ты меня балуешь Люшер - ей нравилось говорить его имя. Слушать как его имя переливается во рту, бьётся о нёбо и выскальзывает из уст ручьём. Её тонкие белые руки были обнажены, левая кисть уперлась в грудь её мужу. Словно она могла протестовать его напору долго.
- Какие глупости Гес, это не баловство, это необходимость. - С тех пор как они поженились, любые покупки для жены, Эдвард подводил к степени необходимости. Конечно он предпочитал видеть её тело без одежды. Где нибудь в укромном уголке, а предпочтительнее в их спальне.
Но в остальные моменты, он хотел закутать её в самые лучшие шелка и ткани. В дорогую кожу, в перья и мех. Осыпать её бриллиантами, жемчугом и остальными драгоценными каменьями. Чтоб дамы приходили в шок, а их мужья давились слюной считая на пальцах богатство дома Люшера.

Убить одну жену, дабы осыпать с ног до головы вторую.

Молодожены стояли на одной из истертых временем ступенек. Подол её платья доходил до каменных плит. Ажурная алая юбка. Гестия как перла в обрамление лепестков розы. Тяжелый водопад волос собран в чопорную шишечку, украшенный тонкой как паутинка сеточкой. Закрывала глаза и носик.
Сев перед своей царицей, на одно колено, он надевал ей только что купленные перчатки. Всё это время он не сводил своих глаз с её, гипнотизирую свою добычу. Каждый раз словно первый раз. Его губы коснулись её кисти, оставляя невидимый отпечаток на её руке. Она не растерялась, кокетно улыбнулась она убрала руку и отошла от него. Встав на одну ступеньку выше.
- Догоняй, - шаловливая жена подобрав юбки поспешила или побежала по площади, завернув в уютную маленькую улочку. Эдвард не спешил, он знал Венецию как свои пять пальцев.

Гестия бежала по скользким камням. Так словно она убегала от самой смерти. Хотя вселяла она в себя не ужас погони, а азарт игры. Вот он следует за ней шаг в шаг. Её дыхание хаотично отдаётся в голове болью. Им надо идти на ужин, да она не ела с утра. Она оглянулась, повертелась на месте, и нигде не увидела Люшера. Вдруг кто то вынырнул из темноты и схватил её за талию. Свет таял в тиши ночи, редко донося отдалённые звуки карнавала. Её рот был крепко зажат, ей на секунду стало страшно. Но она узнала его запах. Ей хотелось развернутся к нему, и утопить своё желание в поцелуях. Но он держал её крепко. Отпустив руку от её рта, он начал развязывать шнурки на её платье. Стаскивать перчатки, щупать её украшения. И только тут в уме Гестии промелькнула ужастная мысль. А что если это не Эд. Она крикнула и попыталась вырватся.

***

Распоряжение эльфы получили, все инструменты и остальные детали комнаты пыток он перевёз к себе в бункер под Лондоном. Ничего что связывало его жизнь с этим не осталось. И он хотел избавится от этой жизни. Ради неё. Когда он был с ней, ему не хотелось проводить эксперементы. Она как один сплошной эксперемент. Как заставить её любить тебя, без боли, без угроз? Только если полностю отдаться ей. Только если реально любить её. Ему доставляло удовольствие приносить ей радость.
Да где же она? - подумал Эд, и снова обошел подъезд. На верхних этажах старого муравейника, слышалось шарканье ног и звуки из древнего радио. Он услышал её крик. Всё сразу похолодело в нём, он кинулся на звук.
Через пару мгновений он нашел её, она вырывалась из лап "джентельмена" что был одет как он. И как не странно они были очень уж похожи. Кроме как того что он был итальянец, и не как не француз с американскими корнями. Ярость заклокотала в нём, его нежный цветок по имени Гес. Не может принадлежать никому кроме него.
Увидев приближающегося к нему Люшер, незнакомец отпустил миссис Люшер и поднял руки в знак примерение.
- Простите сеньор я обознался. - наглый оскал незнакомца, лишь разозлил Нэла ещё больше. Не уж то наглец думал что его жена шлюха!
Гес не была перепугана, она не впадала в истерику. Нет его жена была воином, и за это любил он её безгранично. Встав с пола, она со всей силой дала незнакомцу пощечину, а потом своим острым носком туфель в поддых.
Если б не жена, ещё чуть чуть и Эдвард заколол бы на смерть ублюдка. Снял бы с него кожу и засолил живого. Он чувствовал как злость разрывает его на части.
Её теплая рука коснулась его, и он на секунду отвлёкся. Её глаза, её улыбка. Она уводила его из этого места. Но он хорошо запомнил человека. И тот ещё пожалеет что связался с ним.

 Отправлено: 11.04.09 23:54. Заголовок: Женщина стояла, прис..

Женщина стояла, прислонившись к краю стола, обняв себя руками, и смотрела в окно, по которому лениво и неспешно ползли дождевые капли. Белизна халата, казалось, делала цвет ее каштановых волос ещё более глубоким и красиво оттеняла загорелое лицо. Получался черный капучино, где сначала наливают кофе, а сверху кладут сливки. Так сначала мы пьем обычный кофе, а затем чувствуем вкус сливок, тактично отодвигающий горький привкус крепкого напитка на второй план. Во рту происходит необыкновенное смешение сладкого и горького. Один англичанин утверждал, что любовь именно такая – как черный капучино Bittersweet.

Ненависть, любовь, страх, боль, страсть и отчаяние – это когда тело тебя предает. Предает все принципы и убеждения. Перечеркивает жирной линией высокопарные речи и пафосные жесты. Когда совершенно новые слова рисуют замысловатые позы, когда сплетение тел говорит обо всем само, обнажая не только плоть, но и душу. Ты еще делаешь вид, что готова его уничтожить, не замечая, что он уже уничтожает тебя. И не будет того, кто сможет сказать, что он победил. Они оба проиграют. По крайней мере, судьбе, и где-то в глубине разума, там, куда чувствам не добраться, они понимают это. И пелена из звуков, запахов, обрывков невероятной реальности однажды упадет, чтобы похоронить под собою тех, кто осмелился ошибиться. Кто осмелился противиться…

По утрам Гестия готовила им кофе. И каждый день по новому рецепту. Кофе не всегда получался таким уж вкусным, но зато она могла быть уверена в том, что новое утро точно принесет новые впечатления. Горький или сладкий, с привкусом шоколада, миндаля, или меда, с добавлением сока изюма или взбитого желтка – кофе всегда многообразный и многогранный. Как и ее жизнь.
Сегодня она будет готовить кофе "Черная красавица". Дерзкий вкус этого кофе уносит вас на самое дно вашего сознания к самым сокровенным и потаенным желаниям человеческого существа. Хотя готовится кофе легко: в граненный стакан, который больше подходит для пива, кладут раздробленный лед и заливают черный крепкий кофе. Затем тонкой струйкой наливают ром Майерз Дарк Ром. Казалось бы, так мало ингредиентов, какие вкусовые ощущения они могут дать? Но нет, во рту происходит какой-то необъяснимый взрыв и терпкий вкус разливается по небу. Миссис Люшер навсегда влюбилась в этот кофе, но не могла понять: почему же она испытывает к нему такую сильную привязанность? Эдвард была похож на этот кофе. Его пьют как в темпераментной Италии, так и в чопорной Англии.
Авантюрист – вот Италия.
Холодность и сдержанность - вот Англия.
А кем был этот мужчина, понять было тяжело. И хотела ли она понимать?

Он поднимает ее на руки и относит в их спальню. Шелковое синее одеяло ласкает ее спину, но его сильные руки словно уносят в другую реальность. Эта комната, кровать под серебряным балдахином всего лишь неумелые декорации к одолевающим их чувствам. И звук порывающегося ворваться в комнату ветра и ее стоны, когда он нежно касается ее кожи, запах мяты и почему-то страха – все это бесконечная прелюдия к их эмоциям…

Идеальное белое платье, невесомая фата. Все вокруг бы восхищались ее красотою, поздравляли, аплодировали. Кто-то бы сказал, что она как Богиня прекрасна сейчас. Отец и мать с легкой скукой принимали б похвалу. Были бы улыбки, много улыбок и смеха, люди веселились бы и пили шампанское из хрустальных бокалов. И чем больше хрустальных бокалов, тем сильнее болела бы голова. Чем больше улыбок, тем быстрее билось бы сердце. Неистово, как барабанная дробь. Корсет туго сдавливал бы грудь, и дышать становилось бы все труднее. Шпильки в волосах ранили бы, словно вместо них вплели спицы. И хотелось бы как можно дальше сбежать от сладких речей, от этого пошлого торжества.
Путь к алтарю по лепесткам белых роз. Она ловила бы восхищенные взгляды, моргала б, чтобы стряхнуть с ресниц слезы, сквозь стук собственного сердца в ушах слышала б восторженные вздохи гостей… И жених бы ее, улыбаясь, откинул назад невесомую фату. И она бы улыбнулась, а глаза блестели б, и никто б не догадался, что не от счастья, а от непролитых слез. Мужчина в черном смокинге взял бы ее за руку, чтобы сделать своею женой.
Другой мужчина. Чужой мужчина. Не ЕЕ мужчина…

Мысли, вздохи, движения, что-то, чего никто ей не мог объяснить… Волны и молнии, которые пронзали тело тысячью искр, заставляя дрожать, обрекая на сладкую муку… Его губы, которые стали для нее центром Вселенной, точкой опоры и единственным спасением в этом мире, потому что внезапно оказалось, что все, что ей пришлось пережить: все радости и горести, все сражения и победы, смерти и проигрыши - все было ради его прикосновений… Невесомых и невыносимых, нежных и страстных, обманчивых прикосновений, которые не принесут им обоим ничего кроме страданий…
Но это будет позже, а сейчас есть только этот миг, когда они оба ускользают в тень опавшей листвы, когда они сами становятся только воспоминанием о былом, умирают ради чьей-то прихоти, умирают в шорохе одежд, теряются в тихих вскриках и стонах друг друга, чтобы стать частью огромной несправедливости…
Но пока он касается ее талии, пока его губы находят свое спасение, свой живительный глоток влаги только в ее губах, пока еще она верит, что созданные кем-то законы можно ломать, она будет гибнуть в отражении его глаз, будет задыхаться в его объятиях… Потому что он не может их ослабить, потому что больше всего на свете, первый раз в жизни, он боится кого-то потерять. Поэтому она будет терпеть и будет послушно уничтожать все, во что верила, потому что она жила, живет и будет жить только ради него…

 Отправлено: 25.04.09 03:27. Заголовок: Busy afternoon. В ..

Busy afternoon.

В Венеции шел дождь, крупные частые штрихи ныряли в бурую воду каналов. Лодки как старые калоши лежали на поверхности, колыхаясь на гребнях. Толчок, за толчком. Волна за волной. Кончик языка на её мочке. Черные тяжелые шторы защищают от глаз, но не от холода. А им он так нужен. Нужна это контрастность. Кто то взял верхнюю аркаду клавиш, её стоны и всполох волос сливаются в один мощный порыв. Она обхватывает его запястья, и приковывает к мягкой доске кровати. Ногти впиваются в кожу, оставляя пять изящных обломков линии. Гестию лучше не злить. Черты её мордашки заостряются, в глазах плывёт маслянистое наслаждение. Тело к телу, и раздельно. А потом снова танец двоих. Черные ленты свешиваются с купола кровати, она хватается за них и качается как на качелях. Солнце уже не видно, но часы недавно ударили семь. Алые губы касаются его, воздух звенит от переизбытка феромонов. Потрогай и он расыпиться в твоих глазах. И ты задохнёшься от паров, задохнёшься без надежды выбраться из этой агонии любви. Их электричество передаёться окружающим, те далеко. За стенами, за дверями. На других этажах. Но всем становится душно. Магглы чувствуют перемены магии. Они не понимают что происходит. Юные барышни ощущают жар, им дурно и в то же время томно. Молодые люди двухзначно рассматривают своих спутниц. Магия летает воздухе и как вирус заражает чистые сердца.
Холодный воздух, порыв ветра. Магия земли та первая. Первобытная, ярая и страстная. Ласкает их тела, проходя по самым важным точкам прохладой. Остужает, дует на огонь. А огонь как известно не утихает, а сжирает собой всё. Гестия натянутая струна, в руках своего мастера. Эдвард целует кольцо что связывает их. Смотрит ей прямо в лицо, зная что кольцо всего лишь символ. Символ их любви. Какая бы не была любовь странная.
Шепот, он заставляет её смеяться. Каждый милиметр покрыт вязкозтью, в мускулах таится то усталость то наслаждение. Гестию не стоит злить, он понял это давно. И если раньше всё могло обойтись парой оплеух, то сейчас после оплеух мог быть и ещё разговор на тему - А зачем, а почему, и что ты хотел этим сказать. Единственное противоядие что помогало спастись от её "капание душ", это его коварное соблазнение. И каждый раз как открываешь книгу с чистого листа. Где надо рисовать свою историю снова. Или опять. И каждый раз по разному. Иногда грубо давя на листы, пока отпечатки твои не останутся на белой бумаге. Иногда целуя по сантиметру, вылизывая узоры их любви. А иногда открываешь книгу и разрешаешь, отдаёшьася персонажу книги решать твою судьбу.
Всё что было в его жизни, это была она. Не стоит придумывать другие цели. Лишь она, и только она. Его сердце радовалось что те оковы условностей, обид и сожалений слетели с них. Что можно быть теми кем они были. По крайней мере она была. А он...
А он творил свои "цели" под покровым ночи, охраняя её сон. Её тело, её душу.

***

Прошло не больше пяти дней с того дня где его жена чуть не пала жертвой ограбления. Солнечное утро в вилле около Академии. Рай по середине лабиринта домов. В самом сердце стариного дома. Кухня плавно перетекала в сад. Некогда ровные белые камни, надломанны как вафли, от времени. По плитам бегут насекомые, весна в разгаре. Ландшафт похож на безумный мир архитектора - романтика. Нет, здесь нет глиненных или каменых соружений. Но ветки и живая зелень использована не хуже. Герлянды неизвестных фиолетовых шапочек, как фонарики развешаны то тут то там. Ветки деревьев переплетены с тросами, образуют тень как раз там где надо. Мох травы растёт меж плитами, но не дико, а там где ему есть место. Задумки садовника. И пятнышки цветов, лиловые, розовые, лимоно-желтые, сладко-оранжевые, сливочный.
- Ты не хочешь назад в Англию, - спросила его жена садясь за белый столик. Гранёный стакан прям перед ней был заполнен золотой водой.
- Кто сделал этот сок? - Люшер спросил оглядывая дворик. Держа в руках стариный кувшин с красной жидкостью.
- Твои эльфы наверное, - пожала плечами Гестия и взяла свежаю газету в руки. - Ты не ответил на мой вопрос? - его удивляла жена. Всегда столь импульсивная, утром она примеряла маску лености и безразличия. И не походила на себя вчерашнию или завташнию.
- Мы хозяева своей судьбы, нам дали месяц, я хочу использовать его. - Он проходит мимо, и чмокает её в макушку. Она не поворачивается, но её правая рука сжимает пальцы свободной его руки. Подверждая его слова лёгким знаком доверия.
- Тогда мы сможем поездить где то ещё в Италии, кроме как тут.
- А тебе не нравится?
- Нет, нет напротив. Но хотелось слетать в Рим.
Она открывает газету, заголовки пестрят "Убийство!"
- О Мерлин, - взмолилась Гес. - И тут тоже самое.
- Неужели в тебе просыпается былой детектив. - Он ставит другой стакан и заливает его соком кровавого апельсина. Маленькое зерно плоти фрукта, срывается вниз и шлёпает по белой скатерти. Гестия поворачивается к мужу и нечайно раздавливает мякоть, капли красного брыжат недолго. Но внимание Люшера заостряется на этом моменте. Тем бременем рука миссис Люшер всё ещё гуляет по его телу, она притягивает его за шиворот и целует в открытые уста. Её глаза закрыты, она не видет весь тот ужас что промчался секундами раньше в голове Люшера.

***
Он следовал за ним по пятам. Черная гладь неба сливалась с водой каналов. Тяжелое дыхание, вот впереди он видит силуэт. Они проходят мимо серии зеркал выставленных на продажу. Его лик отражается одновременно во всех зеркалах. Глаза безумно бегают, и он не узнаёт себя. Иногда он ловит маслянисто фиолетовый, так дико оглядывающийся на него. Отражение.
Пучок света в этой тьме случайно падаёт на лицо преследываемого. Тот оборачивается, в эту секунду Люшер понимает что жертва знает что за ним идёт охота. Рыбий взгляд пустой и безумный.
Две фигуры бегут по измученным временем ступенькам, Люшер случайно подскальзывается и инстиктивно хватается за железные поручни на мосту. Наглец ждёт его, корча рожи во тьме.
Нет, это игра. Для него это игра. Безумец. Нет раз это игра, введём новые правила. Люшер вспотел, ему было липко и холодно. Надо действовать по другому.
Чахлый плющ лезет по одинокой стене, серая поверхность изрыта ранами корозии. Одинокая дверь, одинокий сад, тупик.
Вот он наглал его, разрешая следовать за собой. Как тень. Его стратегия была проста, сыграть на тщеславии другого. Единственная лапма в саду и та толко рядом с кромкой воды. Безвучные гандолы проскальзывают мимо, но в темноте не различишь лиц. Полная анонимность.

- Умри скотина - сквозь зубы произносит Эд. С огромной жестокостью он сжимает рукоятку и прокалывает наглеца. Крик о помощи не успевает сорватся с губ жертвы, и улететь птицей с места где они оба находились. Штык входит глубже лопая, как воздушные шары, плоть. В уме Люшера сцена как его жена в лапах этого ирода. Бешеная ярость овладевает им, штык же он медленно поварачивает против стрелки. С каждым отклоном Люшер дышит сильнее, его язык чуть выпущен наружу. Он чувствует возбуждение, не то что можно усмерить сексом. А силой подобной чему ничего совершенее нет.
Брызги крови падают на траву. Экзотические рубиновые букашки в своём естественном обитание, изумрудные папоротники с желтыми желками. Наглец захлёбывается в своей собственной крови, глаза его вытаращины.
Люшер же задыхается от перевозбуждения от убийства. Его сердце ускорило ритм, его лицо похоже на состояние близкое к "вот-вот чихну".
Хэ- Хэ- ХЭ - он дышит прерывисто. В теле же разливается лёгкой полоской к низу живота. Сладко, он облизывает кончиком языка губы. Ловкими движениями он вынимает пику из тела маггла и сбрасывает тело в канал.
Через пару поворотов и снова ты на основной улице. Город оживает для тебя спичечной вспышкой. В окнах свет, что согревает надежду, лелеет её каждый день.


 

 Отправлено: 04.05.09 02:13. Заголовок: Ноги почти не слушаю..

Ноги почти не слушаются, а она бежит все дальше и дальше из этого удушающего места. Яростный порыв ветра ударяет в лицо, ветки деревьев хлещут по щекам, а обжигающая крапива ранит кожу. Все дальше и дальше, задыхаясь и сходя с ума от этой гонки в никуда. Все дальше в бездну, погружаясь в какой-то водоворот отчаяния. И мысли, пугающие мысли все больше стягиваются в большой и запутанный клубок.
Бежать... Только бежать... Вперед, не оглядываясь, чувствуя, как ветер наполняет легкие.
Мир кружится перед глазами, в горле все пересохло, и ветер причиняет невероятную боль.
Дикий, безудержный стон срывается с ее губ, а волосы, закрывающие лицо, резко взметаются назад, когда она откидывает голову и кричит так, что мир содрогается. Но этот ужас, сорвавшийся с ее губ, поглощен криком испуганных птиц и яростным порывом ветра, подхватившего их и унесшего куда-то ввысь. Широко раскрытые карие глаза, казалось, сотканы из отчаяния и боли, их поглощающая темнота упивается собственной беспомощностью, а хриплое дыхание пугает своей опустошенностью.
Теплая рука легла на плечо, и девушка сжалась, ощущая, как горячее дыхание опаляет ее щеку.
- Гес, дорогая, что с тобой?
- Я... - В горле пересохло и она нервно облизывает губы, чувствуя как успокаивается пульс. - Просто плохой сон. Я в порядке.
Перевернуться на другой бок, спрятать лицо на груди мужа и отпихнуть свой страх в самый дальний угол. Она сильная, она справится.

Холодный и сдержанный внешне, этот человек обладает бешеным темпераментом, и она внутренне ужасается мысли, что будет, если когда-нибудь он по-настоящему выйдет из себя, показав свое истинное лицо. И все же то, что она испытывает, когда этот мужчина прикасается к ней, целует ее, когда он погружается в ее жаждущее тело — все это закрывает ей глаза. Надолго ли хватит ее слепоты?

Она ведь верит ему, так? Она верит ему настолько, что пошла против себя, пошла против своих правил, поломала свою жизнь. Ради чего? Ради того, чтобы просыпаться по утрам от его поцелуев, ради того, чтобы ночью засыпать на его груди, ради того, чтобы подписывать чеки в отеле фамилией Люшер? Гестия крепче обхватывает себя руками, кутается в его рубашку. Эдвард недавно ушел, сказал по делам. И теперь ей так тревожно, страх по сантиметру вползает в ее душу, протягивает к ней свои холодные пальцы. Кажется, в доме похолодало или это просто ветер с моря и сумерки захватывают город. Женщина решительно встает с дивана, спихивает книжки и журналы на пол, зажигает камин, включает лампы в комнате. Свет разгоняет тени по углам, подмигивает ей оранжевыми солнышками. Так лучше, так легче ждать. Ждать его. Разумеется, когда Эдвард войдет в дом, она будет так занята своими делами. Будет увлеченно читать, делать наброски очередного зелья, писать письма. Он тихонько засмеется и обнимет ее так крепко, что затрещат кости. А потом она только откроет рот, чтобы спросить, где он был, что делал, почему так долго. И вдруг окажется, что это все совершенно, абсолютно неважно. Потому что он смотрит на нее своими невыносимыми глазами, смотрит так жадно, как-будто если она уйдет сейчас, оттолкнет его, то он умрет. У Гестии замирает сердце от необъяснимой нежности. Он испуганно смотрит на нее, взволнованно спрашивает, что с ней, что случилось, почему она так смотрит. А женщина просто плачет и гладит его лицо, осторожно проводит кончиками пальцев, рисует свою любовь на его коже. Гестия шепчет тихо-тихо, едва слышно:
- Я так счастлива здесь. - А он читает по ее губам - я люблю тебя.

Утром ей кажется, что страх был всего лишь призраком. Кажется до тех пор, пока на глаза не попадается кричащий заголовок. Черные буквы скачут перед глазами, кривляются, корчат издевательские рожицы. Эдвард обеспокоенно смотрит на нее и она просто не может не улыбнуться в ответ. Все в порядке, все хорошо, просто я вру тебе, Люшер. Она закрывает глаза и слепо прижимается к нему, целует так горячо, так страстно. Посуда разбивается, разлетается на мелкие осколки, остается белыми пятнами на камнях. Ее счастье разбивается также легко, также быстро. Прозрачное стекло, скрывшее ее от остального мира, не выдерживает - трескается и лопается, оставляя занозы в пальцах. Капельки крови и остатки сока. Красное на красном. А в его глазах столько любви, что хочется кричать.

В маленькой лавочке душно, пахнет приторными мазями и засохшим клеем. А еще повсюду маски. Белые, красные, черные, золотые. Маски смеются, плачут, кривят рты в бессильной злобе. Гестия сильнее сжимает его ладонь, прижимается к его груди. Эдвард ласково обнимает ее, бережно касается ее талии. Он относится к ней как к хрустальной кукле, как к драгоценности. Люшер укутывает ее в шелка и меха, осыпает подарками и лепестками роз. Кажется, если она захочет луну с неба, то он достанет ее. Женщины на улицах завистливо вздыхают, когда видят, какими глазами он смотрит на свою жену. Мужчины провожают ее фигурку восхищенными взглядами, в которых столько похоти и жажды обладания. Гестию коробит от этих взглядов, но она даже не подозревает, как это выводит из себя Эдварда. Не подозревает до тех пор, пока случайно не замечает, с какой силой он сжимает набалдашник своей трости и какой яростью пылают его фиалковые глаза. В этом взгляде нет ничего человеческого, там только жгучая, животная ненависть.
И страх бежит по ее спине, замирает возле шеи, проникает в голову, сворачивается там пушистым комком. И она не может его выгнать. Потому что она больше не верит. Потому что однажды она находит его рубашку с пятнами крови на манжетах. Потому что каждую ночь она извивается в его объятьях и шепчет, кричит, стонет его имя. Потому что каждое утро она дрожащими руками разворачивает газету и ее сердце пронзает боль от этих безжалостных черных слов на ломкой желтой бумаге.

 Отправлено: 26.05.09 17:55. Заголовок: Шахматный танец, нем..

Шахматный танец, немного назад немного вперёд. Он заключил её в объятья и наложил печать своих поцелуев ей на шею. Оставляя цепочку следов на её белой нежной коже. Она метнула горький взгляд в его сторону и отвернулась от него.
- Что то случилось?
Гестия устало повела плечом, словно противясь первому инстинкту заоорать на него.
- Да нет ничего, - она села на постель. Её шоколадные волосы упали ей на спину. Каскад его слабости. В мозгу промелькнули сюжеты прошлой ночи. Он заколол на смерть двух студентов, а с ними была девушка брюнетка. Вот с такими же шелковистыми волосами. Пару росчерков рапирой по светлой коже, и итальянка задыхаеться в пузырях своей крови. Слабый фонтан в перемешку с алкоголем обогрявяют его туфли. Глаза студентов выкoлоты. Виноградины глаз валяются под его ногами. Раздавленые белые ягоды. Он видит выражение своего лица в отражении окна. Окно выпуклое, и не ровное. Его лицо кривое, глаз на глазу. Щека затекла обножая ряд белых клыкастых зубов. Хищник. Девушка испускает последний вздох, затухая в тихом но обречёном крике. Его сердцебиение дошло до взрывного ритма. Тепло как при сексе с Гестией расходиться по линиям вен. Ему сладко и жарко, он закрывает глаза и поднимает лик к серебряной луне. Облизывает кончиком языка зубы прижамая его к концам клыков. Посильнее и больнее. Облизываясь от этого чувства, наркотического опьянения убийства.
Люшер стряхнул воспоминания прошлой ночи, с себя и потянулся к Гестии. Перевернувшись на постеле, сминая простыни. Его рука зачерпнула прядь её волос, и он дёрнул её к себе. Властно приказывая подчиниться его воли. Та вскрикнув от боли, приоткрыла свой рот. Он отпустил вязь и откнулся ей носом в плечо, извиняющеся целую ключицу. Она снова метнула в него тот горький взгляд. И только её выдержка не позволили ей устроить с утра ссору. Она чувствовала что он, что-то скрывает. И всё её существо боролось с его напороом.
- Я не хочу - впервые произнесли её уста.
- Что не хочешь - дурачился он. А внутри словно подполили канат, и он упал с того самого высокого пика на который он так счастливо забрался пару месяцев назад. Его пальцы скользили ниже. А фиалковые глаза заглядывали ей в душу, изучая её. Внутри он напрягся тем самым его оскал. Его звериный оскал выполз наружу.
- Я не хочу тебя. ..... сейчас. Люшер дай мне встать. - Она отвела взгляд. Маленькая слезинка упала на хлопок подушки, моментально растекшись пятном.
- Почему? - зло сказал он и больно сжал её запястья разводя руки. Когда то это была их игра. Он держит в тисках её руки. Она поднимается выше и клюёт его губы. Её глаза счастливы, а на губах ехидная улыбка. Его сводит с ума эта улыбка, этот блеск в глазах. Она сводит его с ума.

Он потерял счет ещё ночью. За плечами десятки убийств. Тот метнул взгляд на его женщину, тот сказал ей пару замечаний. Один остался без глаз, другой без языка. Он не успел опомниться когда убийства захлестнули его не смыслом отомщения, а развратным наслаждением. Он убивал не потому что защищал её, а потому что был потерян в удовольствии. И лишь прикрывался "благородной причиной". Только он видел как кто то "как то не так" смотрит на Гестию, всё что ему хотелось это сдавить наглецу его черепную коробку и выдавит глаза. Взорвать мозг и отобрать их душу. Размазать по старым камням Венеции.

- Почему? - прошипел он, встречая её острый взгляд.
- Ты не тот человек за которого я вышла замуж. - она не могла объяснить это чувство, она словно на пороге тайной комнаты Люшер, и плохое чувство догоняло её уже тут. Неуспев шагнуть в пределы этой комнаты. Она словно знала заранее всё. Но она не могла, а значит что то в его повидение изменилось. Он начал ей врать, все эти убийства отнимают время, усилия. Он как тень, являлся домой и следовал ублажению своих нужд. Не слушая голос её тела, не слушая её душу. Чего хотела она?
Он раслабил её руки и ещё сильнее расматривал её лицо. Это любимой милое создание, его муза и его богиня. Что же случилось между ними. Одев кольцо ей на палец он не привязал её к себе. Он уменьшил растояние на дюйм. Не захватил её, и она не пала. Всё таже не приступная, лишь позволяющая любить себя. Он понял её горечь. И отодвинулся. Он хотел что то сказать ей. Но не смог выдавить слова.
- Я люблю тебя, - наконец произнёс он. - но этого тебе не достаточно. Собирайся нас ждёт мэр.

***

Длиные коридоры паласа Доджей. Стариные, украшеные золотом стены замка. Высокие троны доджей, и мелкие их советников. В зале пахнет морем. И Люшер не как не может состредоточиться на официальной тематике визита. Вчерашний разговор с министром магии.
- Да я понимаю Эдвард вы на отдыхе, но думаю вам не повредит заглянуть к нашим общим друзьям. Я уверен мисс Джонс ... эн Миссис Люшер очень понравится в гостях у Неро.
- При всём уважение сэр.
- Люшер, я ваш босс в конце концов! И босс вашей супруги. Я вам приказываю оказать помощь итальянским силам. - голос министра смягчился. Как только вы это сделаете, обещаю дать вам на месяц больше отпуска. Разве не хорошие предложение неделя за месяц?
- Хорошо, сэр. - не прощаясь кинул телефоную трубку Люшер. Впервые за долгие дни позволив злости просочится в его дневную жизнь.
Эдвард закатил глаза, и посмотрел вверх. Сверху на него улыбались святые. Лярони продолжал что то говорить. О том как он рад что главные аналитики англии как раз у него в гостях. Когда такие события случились в его прекрасном городе. Туристы начинают убегать, и надо спасать Венецею. Ведь это в силах Люшера.
Вся полиция Венеция в вашем распоряжении. Неро встал и подошел ближе, поднимая руку мисси Люшер.
- Вы очаровательны моё дитя, - поцеловал вежливо Додж руку Гестии. Каждая жилка на лице Люшера напряглась и он еле удержался не стукнуть политика в челюсть. Глаза Гестии загорелись, она любила отдыхать. Но в данном случаи её всегда будоражила тайна.
- Когда мы сможем начать? - спросила его любимая половинка.
- Вы можете прям сейчас.

 Отправлено: 24.06.09 00:48. Заголовок: The lies painted in ..

The lies painted in your mind
Coz I'm your pain and you are my hurt
Just take me as I am
Believe I am yours
Coz I'm your pain and you are my hurt
Just take me as I am

Интересно замечать те вещи, которых не замечает никто. Интересно – читать между строк и знать, что сейчас сделает другой человек, даже когда он сам еще этого не знает. Интересно и смертельно опасно. Опасно потому, что человек, за которым ты наблюдаешь - потенциальный убийца. Опасно потому, что этот человек для тебя дороже всего на свете. Смертельно опасно потому, что ты никак не можешь решить, что же надо делать. Просить о помощи некого, да и смысл? Ее логика небезупречна, даже если она один из лучших аналитиков. Никто не застрахован от ошибок, никто не может дать ей уверенность в правильности ее выбора. Выбора? А разве он есть?

Белый лист бумаги перед Гестией исчеркан черными ломанными линиями, неровными, дрожащими, кривыми. Она бездумно портит стопку листов для записи, рисует непонятные крючки, соединяет их в замысловатые узоры. Ветер гуляет по террасе, ласково обнимает за плечи, играет с завитками волос. Вокруг царит такое сказочное, немыслимое умиротворение, ароматы цветов дурманят голову, сочная итальянская речь доносится из распахнутых окон. Райский уголок, сказка для молодоженов. Только вот сердце сжимает холодная рука и чувство обреченности все сильнее проступает сквозь обыденные вещи.

Не тот, не та. Что же случилось? Почему все пошло наперекосяк? Мысли мечутся в голове, стучат в такт ее каблукам, рассыпаются по мраморным плиткам старинного дворца. Везде этот холодный камень, испещренный прожилками, везде портреты мертвецов, тяжелые бархатные шторы, за которыми прячутся призраки давно ушедших людей. В каждом коридоре, за каждым поворотом ей улыбается сама Смерть. Гестия задыхается в этой духоте, ладони потеют, горло сжимает и запах, всюду этот запах тлена, он словно преследует ее. Она затравлено оборачивается на Люшера, пытается поймать его взгляд, но он сердито смотрит в сторону, сдувает пылинки с рукава, щегольски вертит в руках тросточку. Гордость заставляет ее отвернуться, задрать подбородок еще выше и ласково улыбнуться какому-то чиновнику, который выбежал им навстречу. Гордости хватает еще на два зала и приемную. В просторном кабинете огромные окна, но они закрыты, в просторном кабинете все так роскошно, дорого и так страшно. Гордости уже не хватает, она вежливо кивает в ответ, сияет жемчужной улыбкой и, буквально выхватывая свою ладонь из цепкой руки доджа, Гестия облегчено берет мужа под локоть и прижимается к нему так близко, как только позволяют приличия и даже чуточку больше. К дьяволу этикет, правила и прочую чушь, она отчетливо понимает, что слишком зависит от его тепла, от его рук, от фиалкового взгляда и звучания своего имени на его губах.

Узкий кабинет, от желтых папок рябит в глазах, фотографии с мест убийств - отвратительны. Гестия зябко поводит плечами, опускает подбородок на сцепленные ладони и любуется профилем мужа. Он предельно собран и хладнокровен, внимательно рассматривает каждую фотографию, вчитывается в каждый акт, допрос, отчет. Ей кажется, что если присмотреться, можно будет увидеть, как вертятся шестеренки у него в голове. Волшебница забавно фыркает и отмахивается от пыли, танцующей в лучиках солнца. Люшер демонстративно не обращает на нее внимания. Он все еще злиться и Гес чувствует себя виноватой. Она порывисто встает, оббегает стол и, наклонившись к нему, обнимает за плечи. Эдвард хмурится и вглядывается в очередную бумажку. Миссис Люшер заливисто смеется и целует без разбора - щеки, виски, глаза, губы, нос, портит торопливыми руками его тщательно уложенную прическу.
- Прости, прости, я виновата, напридумывала себе всякую чепуху. Я же женщина, в конце концов, имею право. И, вообще, может я ревную. - В его больших глазах шок и недоумение, Гестия снова смеется. - Да-да, ревную! Они все такие красивые венецианки, итальянки, жгучие брюнетки, трепетные блондинки... - Она смотрит ему в глаза, словно пытается что-то найти, и шепчет, прижавшись лбом ко лбу. - Я верю тебе, слышишь? Я всегда буду верить тебе. - Противный голосок внутри дребезжит, режет натянутые как струна нервы, но Гестия отмахивается от него. Он ее муж и она должна верить ему.
Эдвард целует ее так страстно, так сладко, что из головы вылетают все мысли и рассуждения. Какое это все имеет сейчас значение. Она счастлива сейчас, все остальное неважно. Папки падают на пол с громким стуком, бумаги разлетаются белым веером по черному полу, а они смеются. Мир восстановлен и теперь она хочет мороженого и кофе. Спрыгивая со стола, она и не заметила, что там оказалась, Гестия поправляет юбку, расправляет воротник на его рубашке, приглаживает волосы:
- Я хочу в ту кафешку с зонтами и масками на стенках, помнишь? Мы проходили мимо и ты обещал, что мы туда сходим. Я хочу. - Она театрально топает ножкой и строит гримаски, дурачится как ребенок, тянет его за рукав.
Волшебник насмешливо сверкает глазами и протягивает ей руку:
- Все, что ты захочешь, ты же знаешь.
- Знаю.

Они идут по мраморным коридорам и ей уже не видна Смерть за углом. Смерть у нее за спиной, только Гестия не видит ее, не может видеть, ведь в фиалковых глазах Люшера хватает отражения только для нее самой.

 Отправлено: 04.07.09 14:46. Заголовок: Узкий проход в подзе..

Узкий проход в подземелье, серые стены на ощупь как старая пенза. Крошиться от прикосновений. Резкий переход из роскошного интерьера, в убогий и унылый вызвал в Нэле ностальгию по холостяцкой жизни. Его жена шла сзади, вторя его шагам словно тень его нового пути. Постоянно напоминая мужчине о том что жизнь никогда не будет прежней. Сожалел ли он о своём решение. Этот вопрос мучал его сознание каждый божий день. Но затем он смотрел на неё и небывалая нежность приливала волной к его сердцу, и он забывал о том что думал. После ссоры к нему пришла мысль о том что между ними любовь смешалась с удовольствием, ненавистью и навязчивым желанием обладать. Эдвард смотрел на заходящие солнце, огромный сочный мандарин сжигался в тоскующем по ласке морю. И его не покидало чувство обмана, ведь это его чувства. Его и только его.
Сейчас спускаясь на путь в "мысленный лабиринт" где он станет путать её снова. Скрывая свою сущность, заметая следы, прячась под ликами других. Он чувствовал не бывалую злость, в основном на себя. Но прямо пропорционально связанной с Гестией. Надев на её палец кольцо он думал что покорит её дух, сломит и приучит к своему Я. Ошибка номер 339. Ведь самая первая ошибка была сделана когда он появился на свет.
Но вновь посмотрев на неё украдкой, галантно подставив локоть чтоб та не упала. Почувствовав холод её ладоней, это небывалую теплоту от её тела, от осознания обладания этим телом, этой душой заставили его отодвинуть негатив из души. Она ещё злилась на него, её глаза как зеркало души. Тёмные колодцы наполненные до самого верха шелестящими секретами. И вот её холодный взгляд, с ноткой строгого не довольствия. И он снова как мальчишка, с лишь одной целью доставить ей удовольствие. Защитить, приласкать, обволочь всей своей "добротой" и покорить тем что имеет.
Он сам не знал что хотел. Когда она была зла, в нём зажигалась искра. Но как только она была покорена, он начинал скучать. Скучать от размеренной жизни. Его дьявольскую энергию было некуда девать. Дело дошло до без предела, он изменял ей каждую ночь. Вкушая радость от совершенного злодеяния. Его некогда чистый рассудок начал мутнеть.
Подземелье кончалось и их снова повели наверх. Закрытый дворик академической цитадели, повороты повороты и они в сдвоенной комнате. Что то на подобие архива и библиотеки.

За ними резко закрылась дверь, и через секунду появились папки с делом. Высокий потолок и длинные окна задёрнуты тяжелыми красными шторами. Пыль от книг летает через свет, маленькие прочерки в реальности блестят на свету. Душно. Эд смотрит на свою жену. Та укутана в шелка и порчу. Шляпка кокетливо прикрывает очаровательную шишечку. И всё что в его мозгу крутится в эту минуту это распустить её волосы намотать на руку и заставить.. Его мысли оборвались, так как возбуждение заняло его мозг и он почти взвыл от ощутимой боли этих мыслей.
Нельзя она твоя жена, человек которого ты любишь.
Что такое любовь, расскажи мне - зло кинуло сознание, - ты ведь хочешь её. Она снова такая как прежде. Нежность это для слабаков. Возьми её. Заставь страдать.
Люшер отворачивается делая вид что занят папками. Какие усилия прилагает он чтоб не взорваться, не человеческие. Да он зол. В его глазах прорывается демон, фиолетовые искры сумасшествия.
-Прости, прости, я виновата, напридумывала себе всякую чепуху. Я же женщина, в конце концов, имею право. И, вообще, может я ревную. Да-да, ревную! Они все такие красивые венецианки, итальянки, жгучие брюнетки, трепетные блондинки... Я верю тебе, слышишь? Я всегда буду верить тебе.

Что то обрывается в нём, сознание подбирает челюсть с пола и с криками удаляется в угол. Ему смешно и горько одновременно. Горечь вызывает в нём резкое осознание того что он не прав, а смех о причине его злодеяний. Ревность. Но между этими двумя крайностями он видит её. Его богиню.

Тишина между ними нарастает как клубок снега, хотя он уверен что это всего лишь плод его воображения. Ковер под ногами необычайно мягок, и стоять на нём трудно ибо зыбко. Словно проваливаешься всё дальше в веренице ужаса своего сознания. Но он видит её и спокойствие окутывает его безумие. Он внимательно смотрит на свою жену, испытывающий взгляд фиалковых глаз. Тонут, не в первый и не последний раз в её шоколадных. Следует поцелуй, он вкладывает в него и горечь и смех. И любовь и зыбкость. Горечь отходит в сторону лишь притаившись в тени. И смех побеждает. Хорошо быть сказочником в своей собственной сказки, забыть и по возможности навсегда о злых героев каждой истории.
- Я хочу в ту кафешку с зонтами и масками на стенках, помнишь? Мы проходили мимо и ты обещал, что мы туда сходим. Я хочу.
Горечь выглянула и покосившись нехорошо на Люшера напомнила про капризы матери. Сделав шаг назад, Нэл физически почувствовал как злость возвращается. Как её острый клинок разрезает сердце и горит внутри красным ярким пламенем. И шаткий мир между ними не скрепят поцелуи. Он ненавидел капризы женщин. Он закрыл глаза, изо всех сохраняя спокойствие. Насмешливо произнёс.
- Все, что ты захочешь, ты же знаешь.
- Знаю. - радостно ответила та.

Они шли меж колонн, наконец выбравшись из пыльных комнат академии. Лёгкий бриз ласкал её щёки, она сама ощущая что их предыдущая ссора разрешена была в приподнятом настроение. То и дело оглядывалась на мужа и вела себя как беззаботное дитя. Не подозревая что тем самым ещё больше раздражает его. Он шел медленно, приходя в интереснейшем состоянии.

***
Пару дней вперёд
***


Капли крови и молока смешались на полу, в густые отвратительные месива. Словно кого то вырвало, и хозяин дома забыл прибраться. Тропинка аккуратных одинаковых капель тянулась от этих островов ужаса. Выводя в длинную анфиладу колонн в саду. Пустые глазницы закрывали трепетающая на ветру тёмно синея тюль. Тревожно горели золотые точки факелов, отражая на земле дикие тени. Одна принадлежала женщине, другая мужчине. Между ними горел спор. Женщина сидела на стуле, и выворачивала руки не естественно. Тёплая сладкая ночь, в такое время только считать с любимой женщиной звёзды. А не играть в кошки мышки. Вязкая тень руки отвязалась от тела и резко взлетела вверх чтоб нанести удар. Но вдруг замерла.

***

Эдвард играл с терпением. С каждой секундой ненавидя её за ребячество. Разумом он понимал что она старалась быть кем то другим для него. Не понимая что раздражает его таким поведением. Но в реальности, она стала напоминать ему мать. От которой от так спешно избавился когда смог. Мать научила его многому, и сколько б он не был ей благодарен. Выносить капризы он не привык, и физически не мог долго терпеть. Его раздражало всё, от этого "кукольного" голоса, до топанье ножкой. Благородное небо дышало разноцветными облаками, было далеко до заката, но день хмурился и оставлял опечаток на полотне покрывавший мир.
Она схватила его за руку и потащила вперёд, и в тайне покровов теней коснулась губами щеки. Творя с ним такое сама не зная этого, оковы спадали и мысленно он прощал её. И снова любил. Ещё секунду назад вспышки ярости кутались в его сознании. Он хотел таскать её за волосы и выбивать из неё жизнь. Эти мысли пугали его. Он искал в её поведении опору к своим мыслям, но она как американская горка. Каждый раз новый поворот. Новый взлёт и новое падение.
Он подался ей, продолжая вести внутреннею борьбу. Гестия указала на тирамису, Эдвард рассмеялся.
- Что? - игриво спросила Гес,
- Тирамису выбирают любовники после жаркой ночи или ссоры.
- Да? - Гестия качалась на носках туфлей, шелк и парча что были одеты на ней шуршали, а её пальчик окунулся в холодную массу, на кончике которого теперь красовалось мороженое. Эдвард только успел заплатить, и она поднесла пальчик к его губам, смотря из под лобья на своего мужа. Ожидая продолжение. - Ссоры говоришь? Эдвард попытался слизнуть кофейно-шоколадную стружку с её пальца, но она обманула его подавшись вперёд резанула поцелуем. И как после этого он смел сомневаться в ней. Секунда и она уже далеко от него, медленно идёт к столику.
Он забрал мелочь и заметил отражение в чисто начищенного стального блюда себя другого. Ломанный оскал, своего демона. Может быть он пока уснул, но не надолго. Ему нужен был лишь повод.

Последующие дни проходили в пыльных кабинетах и под ворохом отчетов. Он ходил в морг сам, не позволяя ей смотреть на мертвые разлагающиеся тела. Гестия сидела на ковре, когда ей попался на глаза снимок трости. Её муж болтался в морге, изучая что то. Ей трудно было сосредоточится на таких вещах как убийство, так как последние дни вызывали в ней прошлые годы. И память оживляла те моменты почему она полюбила его. Она снова видела всё в розовых очках, её всё существо дышало им. И он дышал ей.
Трость, шляпа, плащ. А вот ещё одна улика, что то знакомое. Что то ранее замечанное, что то что она подозревала и раньше. Розовые очки дали трещинку и начали сыпаться на куски. Она воскликнула в тишине комнат, почувствовав как эхо расходится смехом. В его тёмных глазах царил страх и гнев, всё что она хотела это comfront him. Но более понять почему.

Эдвард отсиживался в морге, ему как убийце было бесполезно смотреть на лица своих жертв и искать где же он ошибся. Ему не надо было это делать, потому что единственной нитью была она. Единственным следом была его жена. Он не мог убить её, он не мог потому что любил. А врать, нагло врать каждую секунду было трудно. И он сидел тут как загнанный зверь. Когда работа заканчивалась она не думала о убийствах, оставляя весь багаж камней за дверью их идиллии. И жить становилось легче. И ещё тут не было зеркал, в которых он видел себя. Себя другого, черта с помелом. В тишине подвалов послышался чёткий и громкий, но главное решительный топот каблуков. Дверь распахнулась, и она ворвалась в его убежище. Как фурия полна гнева.
- Зачем - потребовала она. Её голос дрожал, но был не жалок.
- Зачем что. - он развернулся и посмотрел на неё.
Она схватилась за голову, усилиями пытаясь совладать со своим гневом. Её тоже одолевали мысли. - Не притворяйся, мы ведь должны быть честны перед друг другом. - она кинула ворох фотографий на стол. - Я всё знаю.
- Знаешь что? - он закрыл дверь и стал сзади. Она развернулась и столкнулась с ним. - Что ты знаешь любимая. Его руки держали её, как плети poison ivy переплелись с её пальцами. Он прислонил её к препарировочному столу, и лаская дыханием её уши спросил ещё раз. - Что ты знаешь любимая.
Эдвард впервые за эти недели почувствовал себя свободным, словно б тонны и тонны железа свалились с его плеч. Гестия не поддавалась на его чары и упрямо прошептала ему в ухо, - я всё знаю. Это ты.
Её ладонь выскользнув из его стала между ними, и оттолкнула его. Не с ненавистью и презрением, лишь гневно и расстроенно как верная жена нашедшая в муже изъян.
Они смотрели друг другу в глаза, и её гнев утихал. Его глаза говорили всё что не он не произнёс.
- Но почему?
Эдвард отошел от неё, его перекосило от горького смеха. Смех не вырвался, удавившись в шипение. Гримасса съёжилась и стала похожа на одну из масок что она видела на стенах лавочек в Венеции.
- Ты хочешь знать почему? - Гестию напугал этот тон, и она отошла назад, но сзади был только стол. А единственный выход был через её мужа.
- Ты хочешь знать почему???? - он плясал по моргу выдвигая один за другим труппы маглов. Выкидывая их тела наружу, на её обозрение. - Помнишь это лицо. А это помнишь? А вот его помнишь? - показал он на человека с тростью. Он подошел к ней смертельно близко, и она ощутила дрожь. Он взял её резко за подбородок и повернул к столу на котором красовался труп. А вот его помнишь? Всё из за тебя. - он причинил ей боль, она вскрикнула и он резко отпустил её. Смотря с ужасом то на неё, то куда то в прострацию, то на свою руку.
- Я не могу. - прошептал он. И выскочил наружу. Оставляя жену в царстве мертвых, тяжело дыша он уходил.

***

Он стоял на балконе что свешивался из сада над каналом. И смотрел на проплывающие мимо яхты. Когда то он хотел взять её с собой на такую прогулку. Они вместе б рассекали море и искали для себя новые миры. Открывали б вместе не изведанное и плыли б дальше ускользая от прошлого.
Стакан красного вина в лучах заходящего солнца напоминал кровь, и огни факелов сверкали в рубине напитка.
- И что мы будем делать? - она зашла не заметно. Но заставила его обернутся, он не ожидал. Он не ждал от неё многого. Её лицо чистое и одета она была в черное. Красивое платье, он купил его ей на третий день.

 Отправлено: 24.07.09 22:52. Заголовок: писалось под Би-2, С..

Скрытый текст

писалось под Би-2, Сплин, Агату Кристи и мои пьяные слезы.

Спиной к ветру и все же
Вырваться может
Чья-то душа
Спасет но не поможет
Чувствую кожей
Пропащая


Правды нет, одна ложь, ложь вокруг нее. Паутина, кружево так звучно, так красиво, так противно на самом-то деле. И рушится мир вокруг, исчезают картины ее жизни, исчезает все, чем она жила, исчезает воздух, которым она дышала. Рассыпается ее прошлое, расползается по швам ее настоящее. А будущее пропадает в бездонной пропасти.
И кто виноват? Кто?
Душа корчится от невыносимой боли. Сердце болит так, что странно - она еще может дышать. Говорят перед смертью, в последний миг, перед человеком проносится вся его жизнь. Тогда выходит, что она умерла? Ведь вот она видит - маленькую темноволосую девочку, она играет в куклы, старательно читает пухлый фолиант с выцветшими картинками. Вот ее школа, уроки, квиддичные матчи, ей радостно улыбается высокий брюнет в форме - он капитан своей команды и сегодня он победил. Вот она в форменной мантии, в лаборатории, вот защита диссертации, вот капля крови падает в котел...
Гестия в отчаянии закрывает ладонями лицо, обнимает себя за плечи, зажмуривается до красных, пляшущих кругов. Ей страшно. Ей так страшно, что перехватывает горло и ни один звук теперь не может вырваться на свободу.
Документы, фотографии, папки - все сливается в одно большое цветное пятно. Комната кружится у нее перед глазами и Гестия никак не может сообразить, где же здесь потолок, где пол, где окно. Ей жарко, руки дрожат мелкой, противной дрожью, пуговицы отлетают в угол, мелко стучат по паркету. Воротник любимой блузки разодран в клочья, но это неважно, главное хоть чуть-чуть воздуха, хоть немного свободы, хоть иллюзию выбора. Женщина судорожно стискивает край стола, пытается удержаться на ногах, пытается осознать происходящее. Что дальше? Как жить, когда твой любимый - чудовище? Что делать? Куда бежать? Где спрятаться? А она успеет сбежать? А она сможет уйти от него? Бумаги летят вверх, в комнате полыхает зарево заклинаний - обличающие фотографии сгорают в очищающем буйстве огня. Гестия в ярости, у нее дрожат губы. Только губы.

Пустой коридор подгоняет ее, заставляет бежать от прошлого, кричать внутри себя от бессилия, слепоты, боли. Холод морга, как удар по голове. Который за последние полчаса? Эдвард. Его глаза и ровные движения. Он спокоен. Гестию пробирает дрожь, ей холодно и жарко. Шепот обжигает ее рот, сдирает кожу с губ:
- Зачем?
- Зачем?
- Зачем?
Кругом голова, держаться, стоять, по буквам, по слогам, держаться за воздух, бросать слова к его ногам.
- Я знаю, это ты.
Она горит, умирает сейчас, стоя перед ним, его руки, такие теплые, такие родные, его запах смешан с ароматом смерти, как она не видела этого, почему, за что, как... Она умирает в его руках, каждый вздох разрезает ее на кусочки, превращая секунды в бесконечность... Она сгорает, рассыпается пеплом в его руках, в его глазах она не видит своего отражения - ее нет. Она умирает, захлебывается в этой вязкой тишине, в этих отголосках колючих слов.
- Все из-за тебя.
И пробегает дрожь, как трудно сделать вздох, и гаснет свет, уходит из-под ног земля, она уходит в небеса, приказа верить в чудеса не поступало. Без него вся жизнь ее равна нулю, вся жизнь равна. И все же вырваться возможно, она чувствует кожей, не помнит слов, не помнит свет и воздух. Лишь боль в руках и горечь в крови. Ее душа? Ей не поможет. Пропащая.

Нет средства, - согреться, если вдруг остановилось сердце. Нет средства, - вернуться. Нет средства от смерти.

Жизнь черту провела из минут и веков,
Поделив этот мир на тебя и меня.
Целый мир, поделенный теперь пополам...
Он не лучше, не хуже. Он лишь холодней.

От нее не осталось ни капли, ни вздоха, она умерла. Душу вдребезги, сердце в руках. Держаться за воздух? За острые звезды? Коснуться рукой, маски прочь, только так ей не хочется ставить последнюю точку. Мой палач. Убежать, отвернуться, и каждый день другая цель, как на войне. Чужой. Чужая. Маски в руках. И все же? Вырвать у вечности шанс?
Подождите! Замрите! Верните мгновенье! Но сколько волка не корми... ему все мало. И черту отделившую их не стереть, засыпая словами. Ей не больно идти по разбитой судьбе, собирая осколки мечты, ей не больно. Ей не больно порвать липкий кокон из лжи, разрезая ладони об острую нить, ей не больно.Ей не больно заколачивать в душу застывшую дверь и все дальше и дальше от него уходить, ей не больно. Ей не больно - она умерла.

Спиной к ветру и все же? Душу вдребезги. Ей все равно, она чувствует кожей.
Не помнит слов и кажется она устала. Вся в черном, как вдова. Траур?
- Что мы будем делать?
Мы. Спасет, но не поможет. Она умерла.

Эту женщину не портило ее черное траурное платье. Скорее некоторый налет строгости придавал облику особую изысканность и в то же время простоту. Черный бархат, как доспехи, как алый плащ палача. Ледяное спокойствие вместо шлема защитного.
- Что мы будем делать?
- Что я должна сделать?
- Что ты будешь делать?
- Почему я?
- Почему я сразу не поняла, не разобрала, не сложила части в одно целое?
- Как мне жить теперь?
- Как я могла не видеть?
- Как я могла любить тебя?
- Как?
- Почему?
- За что?
- Ты убьешь меня?
- Ведь это будет разумно, я - свидетель, меня надо убрать.
- Но ведь он убивал ради меня.
- Это он так сказал.
- Ты веришь ему?
- Он убийца. Он маньяк. Он твой муж.
- Тебе придется очень постараться, чтобы обставить мое убийство по всем правилам. Действующий аврор, известный ученый. Это посложнее, чем убийство безвестного мага. Или тем более магла.
- Это как тонкий лед над пропастью. Зачем?
- А что остается?
- Сдаться и уйти?
- Бороться?
- За что? У меня еще что-то осталось, кроме гордости и чувства собственного достоинства?
- Оставишь меня в живых? - Черные от боли глаза, пронзительный взгляд, она испытывает его и себя - балансирует по краю. - Ты так мне доверяешь? - Неприкрытая издевка в ее голосе. Ну же, сорвись, закричи, замахнись, достань Мерлин тебя раздери палочку! Тогда я смогу тебя убить.