Отправлено: 18.06.10 23:13. Заголовок: Sisterly Love

Время и место: после ужина, старый кабинет Гербологии
Действующие лица: Miho Rookwood & Catherine Rookwood
События: сестрам пришло время поговорить.

.вроде как саундтрек.<\/u><\/a>

 Отправлено: 18.06.10 23:14. Заголовок: Когда они встретилис..

Когда они встретились на выходе из зала, она даже не стала говорить: «Кэтти-тян, нам надо поговорить». Они обе и так это понимали, да и лишние слова сейчас были не нужны. Уж точно не после того, что сообщил Директор. После таких новостей вообще-то следовало на несколько часов, если не дней, уединиться, дабы переосмыслить свое отношение к миру и людям его населяющим. Увы, у Михо такой роскоши, как несколько свободных дней, или хотя бы часов сейчас не было. У неё был долг, который она обязана исполнить, и долг, который должна вернуть, и обязанности, которые определяли её место в этом неспокойном и изменчивом мире. И потому реагировать на его изменение ей предстояло на ходу. Это было, конечно, очень интересно, но право слово, старое доброе неспешное го, где над каждым ходом можно думать годами, ей ближе, чем эти безумные английские шахматы, которые сейчас кажется происходили в темной комнате перемешанными фигурами и по неизвестным никому правилам. Некоторые фигуры были известны – белый Король Поттер, его Визирь Гренджер и Слон – Уизли, и Черный Король Волдеморт с его командой Коней и Слонов в стальных масках и черных мантиях. А что делать ей, серой пешке, не понятно.
И потому они молча шли по пустынным коридорам прочь, без плана, но с общей целью – найти место, где не страшно будет сказать правду. Коридоры, лестницы, снова коридоры, башни, пролеты, пока не оказались, наконец, у старого кабинета Гербологии, который уже не использовался. Открыть дверь оказалось не сложно – замок давно был сломан. Это было намного проще, чем найти хоть какое-то место для сидения, которое не будет покрыто дюймовым слоем пыли.
Михо выглядела спокойной и собранной, словно произошедшее в зале её совсем не затронуло. В каком-то смысле это и было так – она просто отложила все переживания на потом, заставив сейчас думать о деле. Потом можно будет переживать и может даже плакать, а сейчас – сейчас пора быть старшей.
- Кэтти-тян, давно не виделись? Как ты? – пробормотав под нос сложное очищающее заклинание, Михо взмахнула рукой, как и учила Кана-обаа-сан, но вместо того, чтобы заблестеть первозданной чистотой, стол лишь избавился от слоя пыли на столешнице. Впрочем уже не плохой результат – можно сесть на край и по-детски болтая ногами внимательно смотреть Кэтрин в глаза. - Знаешь, твоя записка меня сегодня очень удивила?
Да, не смотря на отсутствие страха или боли во взгляде, Михо выглядела все же не нормально - в её голосе не было привычных мяукающих ноток, и она не улыбалась, от чего её лицо немного напоминало маску.

Не снять мне больше
Фарфоровую маску
Равнодушия

 Отправлено: 20.06.10 13:19. Заголовок: Они молча шли по при..

Они молча шли по притихшим школьным коридорам – так часто бывало, что для понимания хотя бы настроения им обеим слов не требовалось. Да и какое теперь может быть настроение? Расплакаться бы вот по-детски, потому что, в сущности-то, дети ещё. Дети, которые не должны и не могут мириться со смертью, с болью и потерями. Принимать решения, сражаться, бороться. Снова – выбор, выбор, выбор... Кэтрин так устала за этот бесконечно долгий день, а теперь ей казалось, что он и вовсе никогда не закончится. Но нельзя было плакать, сдаваться, быть слабой. Столько ещё впереди.
Девушка вошла в кабинет вслед за сестрой, бесшумно прикрыла дверь. Михо присела, а Кэти так и осталась стоять перед ней. Сначала смотрела в пол, будто не зная, с чего начать, а потом подняла взгляд и заговорила, тихо-тихо. Будто и впрямь кому-то надо было подслушивать их в старом пыльном классе.
- Михо, я... прости, я просто не могу поверить в то, что всё это происходит со мной на самом деле. Со мной и с нами. Знаешь, я, как вспомню, как пожимала руку Моретти перед началом матчей, как радовалась, что у Хаффлпаффа такой чудесный капитан, как здорово с ними играть. У него ладонь была тёплой всегда. И улыбка тоже.
К горлу подкатил комок, и глаза заблестели. Кэти сделала паузу и закрыла лицо ладонями. Нет, не заплакала. Почти сразу отняла руки от лица и вновь взглянула на Михо. В классе стоял полумрак, и в нём лишь угадывались очертания лица японки, но зажигать свечи совсем не хотелось.
- Как я? Я боюсь. Мне так страшно, Михо! Здесь страшно, в этой школе. Пожалуйста, давай уедем домой! – В голосе отчаяние, почти мольба. – Хотя, конечно, я не уверена, что отец пустил бы меня на порог дома, если бы узнал обо всём. Знаешь, что я сделала?
Кэтрин протянула сестре раскрытые ладони. Опять холодные, если дотронуться. Среди колец на руках Рейвенкловки не хватало одного – обручального. Кольца, которое вместе с другим, точно таким же, было затеряно теперь где-то в снегу возле открытой террасы...
- Мы их выбросили, наши кольца. И разорвали помолвку. Даже дышать стало легче.
Словно в подтверждение своих последних слов, Руквуд сделала несколько шагов до окна и, повернув ручку, распахнула высокую створку, впуская в класс холодный вечерний воздух. На улице кружился снегопад – снег всё падал, и не было ему никакого дела до кошмаров, творящихся в замке...
- Меня не простят, да? Дома. – Как-то очень тихо спросила Кэти, не отрывая взгляда от снежинок, кружащихся в темноте за окном. – Или ты тоже считаешь Асмодея предателем крови? И меня заодно...

 Отправлено: 21.06.10 20:39. Заголовок: Михо ждала. Смотрел..

Михо ждала.
Смотрела внимательно, но не осуждая и не требуя ничего, просто слушала и ждала, когда же Кэтрин выскажет все, что хотелось. Конечно, ей нужно было бы поплакать – навзрыд, отчаянно, как умеют только дети, безумцы и те, чей мир вдруг превратился вдруг отбросил улыбающуюся маску привычного уюта, оказавшись совершенно иным – опасным, чуждым и бесконечно пустым. Но Кэтрин держалась, и Михо даже догадывалась почему – не хотела показаться слабой и не-взрослой, ведь взрослые не плачут и не зовут маму, чтобы та решила за них все проблемы. Хотя глупость это конечно, ещё как плачут и ещё как зовут, если не при всех, то за дверями внутренней половины дома. Ведь это одно из предназначений института брака – поддерживать друг друга в тяжелые минут, знать, что всегда есть человек, либимый-не любимый, но объязательно близкий, на которого ты можешь положиться и которому ты можешь открыться. Того самого института, от которого Кэтрин сегодня отказалась.
Старшей Руквуд оставалось только покачать головой, и неожиданно проснувшейся в несостоявшихся молодоженах любовью к дешевому пафосу – отдать кольца родителям было бы намного правильней, но в большей степени глупостью и слепотой их родителей, которые, возможно сами не понимая что они делают, довели своих детей до такой степени отчаянья, когда они начинают бросаться драгоценностями ценой в полугодовое жалование мелкого министерского клерка. Воистину эти англичане очень странные.

Свободы ветер
Белым облаком в даль унес
Невесты фату.

- Конечно я не считаю тебя предателем крови, так же как не считаю таковым Сэлвина, - Михо протянула руку и взяла в ладонь кузины в свою, словно давая понять: «я здесь». – У нас в Японии ты можешь быть предателем только если совершил что-то подлое по отношению ко всему клану. А взаимное расторжение помолвки двумя взрослыми людьми вряд ли можно назвать подлостью по отношению к семье – от взаимной нелюбви никому выгоды все равно не будет. Эти помолвки заключаются для того, чтобы никому из детей не пришло в голову по юности лет сбежать с каким-нибудь маглорожденным или просто с мошенником. Но если она вам обоим так претит, то разорвать её – это лучшее решение. Хотя кольца вы все же зря выкинули, - как бы между делом заметила японка. - И если ваши родители не могут этого понять, то значит они плохие родители, для которых ребенок – это лишь инвестиция, не любимый или хотя бы дорогой человек, и вина не твоя. В конце концов это не твоему батюшке, при всем уважении к нему, рожать детей от Асмодея. И если он хочет тебя обречь на такую судьбу, то предатель здесь он, а не ты.
Японка тяжело вздохнула, собираясь с мыслями. Вот как объяснить идеалистичной кузине простые, хоть и не очень приятные истины? Что все люди – злые животные, что в войну нигде не безопасно, что побег – это начало бесконечного и бесславного пути, который всегда будет с тобой?
- Кэтти-тян, я никуда не поеду. Без диплома о ТРИТОНах я не могу вернуться домой, потому что, - Михо на секунду задумалась, подбирая правильные слова. – Потому что так надо. Мое пребывание в Хогвартсе – это часть большей игры. Я ведь тоже инвестиция, но только я это понимаю и принимаю. Я не боюсь ни Кэррой, ни Комитета, ни поклонников Дамблдора – потому что им всем до меня нет дела, так что если так будет и дальше, то нам ничего не грозит, если только ты не собираешься губить себя этой войной. Там, за стенами, ничуть не безопасней, не говоря уже о доме, в которой тебя, как ты заметила, могут не пустить – хотя я верь в дядю и тетю. Здесь мы хотя бы знаем с чем имеем дело, и где, эти стены нам помогут, как вы говорите. А на улицах ты быстро устанешь оглядываться – и это будет началом конца. А бежать – бежать я не согласна, потому что это значит отказаться от всего, что было и признать себя виноватой в слабости, трусости, не способности если не бороться, то хотя бы терпеть обстоятельства. Я не собираюсь признавать, что Кэрроу и прочим удалось спугнуть меня.

 Отправлено: 27.06.10 20:28. Заголовок: Так странно – на фак..

Так странно – на факультете мудрой Ровены училась Кэтрин, но когда дело касалось важных решений, мудрее и взрослее из них была именно Михо. Не казалась, а именно была. Не столько по праву старшей сестры, сколько по сути своей. Эта терпеливая, рассудительная и спокойная Хаффлпаффка всегда восхищала Кэти своим умением думать вместо того, чтобы поддаваться панике и эмоциональным порывам. Младшая Руквуд так не умела. По крайней мере, не в тех случаях, когда речь шла непосредственно о её жизни и судьбе. И потому была бесконечно благодарна кузине за поддержку, даже если та не всегда и не во всём соглашалась с Кэтрин.
Девушка молча слушала Михо, тихонько сжимая её ладонь своими холодными пальцами и по-прежнему глядя на снегопад. “Значит, они плохие родители” – говорила сестра, и нечего было возразить, хотя, наверное, надо было. Потому что, какими бы они ни были, они всё-таки родители. Семья, которая её воспитывала, оберегала и растила до совершеннолетия. Семья – последнее, что ещё оставалось у Кэтрин. Но сейчас ей было легче назвать Михо своей семьёй, чем родителей и брата, которые давно уже распланировали всю её жизнь. Оставалось только подписать “исполнено” и заверить печатью с фамильным гербом. А сверху скрепить печатью с гербом Селвинов, потому что у рода Руквуд и без неё есть наследник. Который никогда не станет предателем, вот только дай ему, Господи, возможность расти и учиться в мире, в котором не будет войны.
- Знаешь, Михо, дело ведь совсем не в Асмодее. Ещё вчера я не думала, что всё так повернётся. Мы с Оуэном были вместе все эти последние годы, у нас не было будущего, и теперь я понимаю, что он знал об этом ещё очень давно. Знал наперёд, но всегда молчал. А я, глупая, верила во что-то... теперь всё кончено. Теперь у меня нет ни любимого, ни жениха... и семьи, наверное, тоже скоро не будет.
Всё это походило на один глупый и страшный сон, которому не видно было конца. И ты не знаешь, что делать, как из этого кошмара выбраться, и надо ли вообще из него выбираться, когда он происходит не с тобой лишь одной – со всеми. Ты уже не можешь молча отворачиваться, когда рядом с тобой убивают, пытают, бьют, чуть ли не сжигают заживо. Ты, возможно, до сих пор ещё надеешься на то, что тебя лично не тронут, но боль своих друзей ты чувствуешь как свою, и уже ничего не можешь с этим поделать. А слёзы твои всё равно не помогут ни тебе, ни, тем более, им.
Михо, мудрая и сильная Михо ничего не боится, она так и говорит. Или умеет справляться со своими страхами. Вот бы тоже научиться этому.
- А Кэрроу и Комитет... Может быть, им нет дела до нас с тобой, но ты уверена, что так будет всегда? Они губят наших товарищей, а мы радуемся, что не трогают нас. Разве хорошо это? Невмешательство – это такая же трусость, как и побег. Я не хочу обвинять тебя, Михо, я сама поступаю также, но не может быть, чтобы так могло продолжаться бесконечно. И разве диплом важнее жизней? Мы ни на чьей стороне, мы всегда были сами за себя. Но так ведь нельзя! А когда теряешь многое, то ещё страшнее отдавать последнее.
Кэтрин говорила как-то быстро, проглатывая окончания в словах, словно едва сдерживалась, даже все эти слова давались ей очень тяжело.

 Отправлено: 29.06.10 20:08. Заголовок: Михо понимала страхи..

Михо понимала страхи Кэтрин. Понимала, но не разделяла. Все-таки кузина ещё была сущим ребенком, она все время оглядывалась на других ища одобрения, поддержки, но в последнее время все чаще осуждения или угрозы. Окружающие очень сильно на неё влияли, так что порой Михо ловила себя на мысли: «Где же настоящая Кэтти, а не влияние на неё других?». Конечно, она понимала, что её собственная воля и самостоятельность скорее исключение для семнадцатилетних девушек, но остальные толпы не уверенных в себе семикурсниц, сновавших по школе её почти не интересовали, потому что остальные не были её кузинами и не переживали в данный момент крушение мира, и потому успокаивать их будет кто-нибудь другой – Михо уже занята.
- Ну, как минимум у тебя есть я, и я надеюсь, что это уже не мало. Жениха, если захочешь, мы тебе найдем другого, ещё лучше прежнего. А любимый, - она умолкла на секунду, подбирая слова. – Шеппард хороший парень, честно, но он прав. Тебе следует простить его и себя, смириться с произошедшим и жить дальше. Я уверенна, что, даже если сейчас тебе кажется иначе, это не последняя любовь в твоей жизни. Да, так, как в первый раз, уже не будет никогда, но это не повод уходить в монастырь. Поверь, через десять лет ты будешь сидеть с детьми и вспоминать не эту боль и пустоту, а самые светлые моменты, что были между вами. И встретившись с ним тогда ты будешь не обижена или разочарована, ты будешь благодарна ему за все.
Михо едва заметно улыбнулась, не ради веселья и не благодаря радости, просто как демонстрация того, что все совсем даже не плохо, и тьма, сгустившаяся над головой – это всего лишь тучи, которые скоро разгонит ветер перемен.

Разнятся пути,
Но у нас с тобой, сестра,
Дорога одна.

Слушая отповедь кузины, Михо не смогла сдержать ещё одного тяжелого вздоха. Казалось, что они разговаривали на разных языках: Кэтрин на языке сердца, она – на языке разума. И слова знакомые, и вроде бы осмысленные, а все рано не понятно.
- Невмешательство – это тоже путь, - Михо говорила спокойно, мягко, словно объясняла ребенку очевидное, или взрослому – невозможное. - Точно такой же как путь борьбы до конца за идею, которая этого не стоит, или когда знаешь, что ни ты, ни твоя борьба ничего не изменят. Или как решение предавать всех и каждого ради своей выгоды, искать лучший вариант для себя. Он не лучше и не хуже, не проще и не легче их. То, что это кажется трусостью – лишь иллюзия, порожденная духовной слабостью тех, кто считает что любое действие – это знак морального превосходства, что сделав хоть что-нибудь ты сможешь получить полную амнистию, и не способен понять, что это не всегда так. Я уважаю тех, кто решается на борьбу, но я не считаю, что все остальные ниже их. Стоять в стороне, когда страдает невиновный или убивают близких страшно. Но вступить в бой и проиграть и ровно так же оказаться в стороне – ещё страшнее и ещё больнее после. Не сомневаюсь, что и Голдштейн, и остальные сегодня это поняли. Конечно, тогда можно оправдывать себя тем, что ты сделала все, что могла. Но подумай - вдруг если бы ты не ввязалась бы в борьбу, этого бы вообще не произошло? Или ты вступила, но оказалась слишком слабой, и ты всегда знала, что ты слишком слабая, ввязавшись со все это только из нежелания стоять в стороне – и из-за этого пострадала не только ты, но и другие. Не страшнее ли это невмешательства? Мы все сейчас лишь решаем чем причинять вред – действием или бездействием. В белом не окажется никто, Я свой выбор сделала: ещё два года назад я решила, что в этой войне я буду придерживаться нейтралитета в независимости от происходящего, и я не собираюсь предавать себя. Конечно, диплом не важнее жизней, да, но чужие жизни уж точно не важнее моей. Я не собираюсь жертвовать собой ради идей, я не собираюсь жертвовать собой ради других. Это война на выживание, Кэтти, во всяком случае для той стороны, которую ты считаешь правой. И повторюсь - я не собираюсь никому позволить втянуть меня в неё. Пусть мне придется страдать от того, что я не спасла кого-то, но это мой выбор.

 Отправлено: 04.07.10 14:17. Заголовок: В одном Михо была то..

В одном Михо была точно права – первая любовь всегда кажется единственно возможной, единственно правильной. В семнадцать ты думаешь, что первая любовь – это самое важное и лучшее, что было в твоей жизни, и ничего подобного быть уже не может. Ни по силе ощущений, ни по искренности ничто не может превзойти это чувство, рожденное юностью, пылкостью, нежностью. Возможно, это действительно не последняя любовь в жизни, даже разум соглашается с этим простым доводом, но сердце упрямо спорит, и болит так, как давно уже не болело.
- А я простила, Михо. Потому что, когда по-настоящему любят, всегда прощают. Я хочу, чтобы он был очень счастлив. Я так сильно этого хочу! Пускай не со мной, пускай. Только бы с ним было всё хорошо. И мне не нужно ждать десяти лет, чтобы чувствовать благодарность за всё то, что было между нами.
Сейчас Кэтрин говорила искренне, так, как чувствовала, так, как любила всегда. Она знала, что боль пройдёт, а любовь не проходит, и каждый из тех, кому был отдан кусочек души, он навсегда останется там.
- А про нового жениха я даже думать сейчас не хочу.
Хаффлпаффка рассуждала уверенно – так, будто уже ничто не могло изменить её решений и моральных принципов. Кэти слушала сестру с такой печалью во взгляде, какую она ни за что не решилась бы высказать теперь. Она уважала Михо за эту внутреннюю силу, за способность принимать решения. Она знала, что есть среди ребят те, кто действительно не вмешивается в эту борьбу, потому что боится, также как знала, что всё это – не про Михо Руквуд. О нет, эта японка в самом деле приняла решение, и теперь будет следовать ему до конца. Кэтрин только высвободила свою ладонь из руки кузины и, обхватив собственные плечи руками – будто от холода, снова отвернулась к окну. Всё это потому, что во время её монолога девушке слишком сложно было скрывать свои истинные эмоции – те слишком легко читались на лице у Рейвенкловки. Она и ответила не сразу, лишь спустя несколько долгих мгновений.
- Вы сделали этот выбор. Ты и Асмодей – вы сами за себя, ни на чьей стороне. А я последние два года напротив – не могла его сделать. Хотя, по сути, занимала ту же позицию. Ты чувствуешь разницу, да? Между вынужденным нейтралитетом и осознанным выбором. Я хочу решать сама, но я всё время чего-то боюсь. Остаться одной, папиного гнева, проклятия семьи, потерять друзей, потерять себя... Ты права – здесь, наверное, вообще нет правильного пути. Для каждого правильный тот, который он выбирает. Но что я могу сделать, если я слишком слаба для того, чтобы сражаться? А это невмешательство мучает меня. Я не знаю, что мне делать, Михо. Я не знаю. Что я могу? Раздать друзьям все свои защитные амулеты? Но ведь этого мало. Ты веришь, что Сама-Знаешь-Кого и его сторонников вообще возможно победить? Господи, я говорю о победе над своим отцом. Я и впрямь предательница.
Голос Кэтрин дрожал, и последние слова были произнесены совсем уже тихим шёпотом.

 Отправлено: 15.07.10 18:06. Заголовок: Михо кивнула, не сто..

Михо кивнула, не столько соглашаясь со словами Кэтрин, которые впрочем были очень правильными, особенно для такой юной и чувственной девушки, но сколько удовлетворенная тем, что сердце и дух кузины оказались достаточно сильными. Вот это настоящее благородство души, истинный признак чистой крови, а совсем не количество кровосмешительных браков среди твоих предков или то, с каким жаром ты поносишь имена тех, кто виновен лишь в том, что вступил в мир волшебства позже тебя. Другим чистокровным следовало бы поучиться у неё.
- Я рада за тебя, Кэтти, – и в тоне японки действительно слышалась радость, и едва заметная гордость. Все-таки, не смотря на все ужасы и страхи, на все трудности и непонимание и опасность, Кэтрин не только продолжала жить, но она ещё сильно повзрослела за этот год, стала сильнее и свободней. Если и можно было найти что-то хорошее во всем этом кошмаре, то вот оно – и Михо гордилась кузиной, которая не побоялась идти вперед не смотря ни на что. Сама хаффлпаффка понимала, что не смотря на свою свою показную мудрость, сама она крайне лицемерна и может бы, оказавшись в той же ситуации, приняла бы иной, менее благородное решение.
Она внимательно слушала отповедь сестры, замечая малейшие изменения в голосе и игру света на отягощенном печатью выбора и страха лице рейвенкловки. Да, Кэтрин была сильна духом, но кажется она все ещё не была готова к тому Чистилищу, которым являлся этот мир. Война требует всего от каждого – и от воинов, и от тех, кто решит стоять в стороне. А если ты не готов на это, если ты не можешь – а значит не хочешь, просто боишься – выбрать свою роль, то ты просто погибнешь под её жерновами, и Кэтрин это следовало понять.
- Да, ты предательница, - с неожиданной жесткостью согласилась Михо, в миг став неожиданно серьёзной. Она больше не улыбалась, она больше не пыталась найти способ подсластить эту пилюлю. – Точнее думаешь о том, чтобы стать ею. Ты думаешь о том, чтобы предать идеалы своих предков. Ты предаешь все, во что верят твои родители, и их родители. Если ты хочешь сражаться, то это первая жертва, которую тебе придется принести, и ответственность за неё ты будешь нести всегда. Потом, если для вас будет это «потом», тебе возможно выпадет шанс примириться со своими родителями, но пока что тебе придется жить с тем, что ты подвела их и выросла не той дочерью, о которой они мечтали. Я не говорю, что это плохо – да и не мне судить тебя, и я не говорю, что это хорошо. Это твой путь и твой выбор. Но если ты хочешь сражаться, то ты должна принять его. Сейчас настало время выбирать – и я не стану ни оправдывать, ни осуждать тебя ни в одном, ни в другом случае, потому что это твоя жизнь и тебе пора бы начать строить её самой.
Михо оглядела Кэтрин, и тон её немного смягчился.Она все ещё не улыбалась, но теперь её голос звучал уже не так жестко.
- Ты сильная, Кэтти-тян. Сильнее, чем ты сама подозреваешь. Но для того, чтобы проявить эту силу тебе надо сначала победить свой страх. Помни, что на войне нужны не только войны. Возможно для тебя к лицу будет не золото кольчуги, а зелень листвы, - японка явно намекала, что Кэтрин следует не рваться в бой, как аврору, а помогать в бою тем, кому это будет нужно, как это делают колдомедики. – Если ты сможешь победить в битве с собой, то все остальное тебе будет уже не страшно. Но ты должна сама решить, действительно ли это то, чего ты хочешь – потому что пути назад не будет. И да, я верю, что этот террор можно победить.

Презрев запреты,
В небо взлетает стрелой
Птица надежды.

Да, Михо не сомневалась, что торжество Пожирателей и Лорда будет страшным, но не долгим. Потому что государство, построенное на ненависти не сможет долго существовать. Если есть надежда, шанс на лучшее будущее, люди готовы пережить самые невыносимые ужасы. Если же света нет совсем, то они разобьют корону своего правителя лишь бы получить хоть каплю веры.

 Отправлено: 22.07.10 18:11. Заголовок: - Разум спорит с сер..

- Разум спорит с сердцем. Я ведь всю жизнь слушалась разума. У нас на факультете всегда ценился здоровый рационализм и способность сохранять рассудок в любой ситуации. Но пока мы думаем, планируем и выбираем, Гриффиндорцы просто идут и делают. Для этого, конечно, нужна смелость, которой у меня не достаточно. Возможно, что ты права – у меня действительно есть сила. Сила, но не смелость, не бесстрашие. Я не могу не думать о последствиях. А чтобы начать делать, иногда думать о них нужно меньше всего, иначе никогда не решишься.
Кэтрин неожиданно повернулась спиной к окну и присела на подоконник. Она поймала серьёзный взгляд сестры, и сама больше не отводила глаз. Иногда девушка всё же думала, может быть, Сортировочная Шляпа зря не отправила Михо в Рейвенкло? Но потом, поразмыслив, понимала, что не зря. Кузина обладала теми бесценными качествами, которые присущи именно Хаффлпаффцам – терпением, рассудительностью, способностью сберечь и сохранить самое дорогое для тех, кто возвращается с войн и сражений. Пускай Гриффиндорцы, и впрямь, бросаются в пекло полыхающих городов под сверкающими знамёнами, пускай Рейвенкловцы составляют стратегии, проводят манёвры и ведут переговоры, пускай Слизеринцы ищут выгоду для себя в чужом и своём стремлении истребить неугодных. Хаффлпаффцы сохранят мир для вас всех, поймут каждого, покажут, что прав не тот, кто прослыл героем, а тот, кто выжил. В их сердцах есть ещё место для тепла, доброты и покоя, как не остаётся его там, где всё выгорело в беспощадном пламени войны.
- Если этот террор возможно победить, Михо, то эта победа будет означать, что мой отец окажется в Азкабане, не иначе. И тогда мне не с кем будет мириться. Это ужасно, что я думаю сейчас об этом, но ведь это правда. Если я спрошу себя – чего хотели бы твои родители, Кэти? Тогда ответ кажется таким простым. Но стоит спросить – а чего хочешь ты сама? Как начинаются сложности. Мне хочется мира, а он не возможен без потерь. Без выбора. Если я выберу одну сторону, то никогда не прощу себе, что предала семью, если другую – никогда не прощу себе, что предала друзей, если останусь в стороне – не прощу, что предала себя. Мне не хочется быть в стороне, но выбирать, кому помочь, а кому нет – слишком мучительно. И если бы у меня были хоть какие-то способности к целительству, то я и впрямь сделалась бы колдомедиком, просто потому что они не бездействуют, но лечат-то всех. А кто там прав, и кто виноват – пускай разбираются те, у кого достаточно смелости для этого.
Внезапно Руквуд поймала себя на мысли о том, что этот путь и впрямь кажется ей очень правильным. Помогать тем, кому нужна помощь, вне зависимости от того, на чьей ты стороне. Возможно, кто-то назовёт и это предательством, но если честно выполнять свой долг, быть честной перед собой, прежде всего, то всё остальное уже не так страшно.
- Ты очень мудрая, сестрёнка. Мне бы хоть каплю твоей выдержки. А у меня никогда не хватало терпения для того, чтобы научиться складывать журавликов из бумаги. Только вот, что я скажу тебе – одно я знаю точно: если ты остаёшься в Хогвартсе, тогда и я остаюсь с тобой. Даже если всё это плохо закончится.

 Отправлено: 25.07.10 13:16. Заголовок: Михо устало покачала..

Михо устало покачала головой, словно то, что говорила её кузина казалось старшей Руквуд если не глупостью, то уж точно не совсем правдой. Вот казалось бы Кэтрин – умная и взрослая девушка, но каких-то очевидных вещей она кажется просто не понимает.
- Кэтти, бросаться в бой без страха и сомнений, без мыслей о последствиях – не только для тебя, но и для других – это не смелость, это глупость и недальновидность. Бояться – это естественно, это часть человеческой натуры, искоренив которую ты не станешь сильнее, просто чуть менее человечной, а этого я тебе не пожелаю. Смелость, дорогая, это и для этого нужно не бесшабашное бесстрашие, как у «красных», а воля и только она. Когда ты идешь вперед, не смотря на то, что тебе больше всего хочется только убежать – вот это настоящая смелость. И в тебе есть эта воля – ты это доказала, когда решила отказаться от помолвки. Просто ты не решительна, ты слишком много требуешь от себя, пытаясь найти вариант, который бы не навредил никому. Пытаешься спасти всех. Кэтти, тебе надо осознать одну простую вещь – ты не в праве принимать решения за других, и ты не можешь повлиять на них. Твой отец давно принял решение стать на сторону Того, Кого Нельзя Назвать и быть верным ему. Твои друзья приняли решение бороться, и тебе не отговорить их. Все, что произойдет с ними всеми – это результат их собственных решений, и если ты примешь свое решение, то каким бы оно ни было ты не допустишь ошибку – потому что весь мир строится на миллионах индивидуальных решений. Да, тебе придется жить с ним, и это ещё один очень важный урок – не винить себя во всем и научиться прощать себя. Если твой отец попадет в Азкабан, то это его вина, а не твоя. Если твои друзья погибнут – то это их судьба, и не ты её сотворила. Тебе обязательно надо научиться принимать ответственность без вины, иначе ты просто не выживешь, сестренка.

Ветер свободы
Подул, но не сбросить мне
Вины оковы.

Михо чуть не рассмеялась – настолько по-детски наивно прозвучали последние слова её собеседницы. Слово «если» она бы сочла шуткой, будь это кто-нибудь другой, но можно было не сомневаться, что Кэтрин была абсолютно серьёзна. Поэтом-то Михо только широко улыбнулась, и, соскочив со стола, подошла к кузине и взяла её руки в свои.
- Конечно все закончится плохо. Не для нас, так для тех, кто рядом, и даже если они не были нашими друзьями, но просто теми, кого мы привыкли видеть за завтраком или о ком читаем в газетах. Это война, Кэтти, она в принципе не может закончится хорошо – обязательно будут жертвы. Они уже есть, - добавила она, после секундной заминки, вспомнив веселую, легкомысленную улыбку Криса Моретти. Но улыбка её не померкла. - Но я рада, что ты будешь рядом. Вместе мы сможем все что угодно.

 Отправлено: 26.07.10 18:29. Заголовок: Сейчас Кэтрин чувств..

Сейчас Кэтрин чувствовала себя почти ребёнком – настолько взрослее и мудрее вела себя её сестра, хотя, по сути, они были одногодками. Но всё, что говорила Михо, теперь складывалось для Кэти в нечто единое, целое и очень правильное. Словно кузина умело расставляла по полочкам все мысли и сомнения, которые в беспорядке ютились в голове Рейвенкловки. И сейчас уже Кэтрин сама не понимала, как и почему не дошла до этого самостоятельно, отчего не замечала очевидного и единственно верного. Как слепой котёнок блуждала в лабиринте собственных сомнений и страхов, только и ждала, что кто-нибудь выведет оттуда за руку. И сейчас эти руки и впрямь держали её ладони, тёплые руки Михо Руквуд, старшей и верной сестры.
Кэти молча дослушала слова Хаффлпаффки до конца, ей нечего было больше ответить. Только кивнуть, соглашаясь.
- Ответственность без вины. Сложно, но верно. Я постараюсь научиться принимать решения, Михо. Я должна научиться. Вместе мы и впрямь всё сможем. Спасибо тебе, родная моя.
Руквуд спрыгнула с подоконника, потянулась к сестре и крепко обняла её. Когда-то в детстве она говорила о ней как о смешной японской кузине, а сейчас не было в мире человека более родного.
- Сегодня же напишу отцу, попрошу у него какой-нибудь защитный амулет для тебя. Заодно скажу, что свадьбы не будет. Интересно, конверт с ответным посланием взорвётся у меня в руках?
Хотя и немного грустно, но Кэти всё же улыбнулась. Выпустив Михо из кольца своих рук, она взглянула на неё, и сейчас сёстры – одна с европейской внешностью, а вторая с азиатской, совершенно не похожие внешне, как никогда выглядели частью одной семьи.
- Знаешь, ты удивительная. Если для кого-то всё и закончится плохо, то не для тебя. Я отчего-то знаю это. У Шеппарда был дар, он чувствовал будущее. Вот и я тоже знаю, что с тобой всё будет хорошо, Михо.
Кэти и правда знала, что сама она получила от судьбы не последний удар, и также твёрдо верила в то, что кузину беда обойдёт стороной. Младшая сестра постарается об этом позаботиться. Ведь должна же быть и от неё какая-то польза.

 Отправлено: 28.07.10 15:38. Заголовок: Михо ответила на объ..

Михо ответила на объятье Кэтрин, рядом с корой она сама казалась почти ребенком – смешно ли говорить, но она, старшая сестра, была на полголовы ниже своей кузины.
- Знаешь, Кэтти, просто уже никогда не будет. Это часть взросления – ты принимаешь ответственность за свои поступки, а после и за тех, кто будет зависеть от тебя. Цена свободы, как говорится, - она усмехнулась, стараясь скрыть горечь этих слов. То, как Кэтрин переживала из-за своих решений, это сделает её сильнее. Но многие из тех, кто теперь спешили ступить в войну, не отдавали себе полный отчет в том, с чем им придется столкнуться, а главное с чем им придется потом жить. Сейчас было страшно, да, но много раз страшнее будет потом, через пять, десять лет, когда эти дети-войны вырастут и когда им придется мириться с той ответственностью, виной и памятью, на которую они себя обрекли, и что станет с их собственными детьми. Впрочем, многие из них – такие же дети войны, носящие в себе тень тех шрамов, что остались на душах их родителей. - Теперь всегда будет тяжело, но поверь, что это стоит того. А письмо от твоего отца, если хочешь, могу вскрыть я, хотя я думаю, что все обойдется. И спасибо за заботу, но мне не нужны амулеты – я себя защитить в состоянии.
И тебя, если потребуется. Об этом Михо говорить не стала, потому что сейчас Кэтрин требовалось научиться верить в себя. Потом она может и узнает, что была не одинока, что её всегда кто-то страховал, но сейчас она должна верить, что через все трудности ей придется пройти самой. Михо всегда будет рядом, готовая поймать её, если та не выдержит, но до того момента вмешиваться не будет. Впрочем, она даже не сомневалась в кузине.
- У меня тоже есть дар Видеть. Не такой сильный, как у остальных в семье, но все же. И я не сомневаюсь, что с нами все будет хорошо. И ты не сомневайся, сестра. И не бойся, ведь мы вместе. А теперь пойдем. Есть время быть сильным, а есть – для слабости и слез. Я думаю у нас в гостиной сейчас вспоминают Криса, и мне кажется, что нам надо быть там.
Она отошла на два шага, все так же не сводя взгляда с сестры, обнадеживающе улыбнулась и, подхватив сумку, неспешно побрела к выходу из аудитории, не сомневаясь, что Кэтрин пойдет за ней.

Не бойся, сестра,
Лети к своему небу,
Я буду рядом.